После терактов 11 сентября 2001 года Владимир Путин объявил о присоединении страны к так называемой международной антитеррористической коалиции. В России надеялись, что после этих страшных событий Запад начнет с бóльшим пониманием относится к действиям Москвы в Чечне.

Петер Шульце (Peter Schulze), профессор политологического факультета университета Гёттингена, считает, что единого мнения по отношению к чеченской проблеме за последние пять лет на Западе так и не сформировалось. Различия в позициях существуют как между государствами, так и внутри каждого отдельного общества, заявил эксперт в интервью DW-WORLD.DE.

- Господин Шульце, чем обусловлены эти различия?

- США и Великобритания категорически критикуют ситуацию в Чечне, потому что оценивают происходящее по критериям, не соответствующим действительности. Государства, которые имеют более тесные связи с Россией – культурные, исторические или экономические – относятся к политике Москвы на Северном Кавказе с бóльшим пониманием.

- Каково отношение к этой проблеме в Германии?

- Германия относится, скорее, ко второй группе. Однако и у нас нет однозначного мнения на этот счет. К примеру, немецкие СМИ рисуют очень негативную картину того, что происходит в России. О стабильности и нормальной жизни в стране здесь пишут неохотно. Зато хорошо "продаются" сюжеты о терактах и нарушениях прав человека.

Несмотря на это, у простых немцев взгляд на Россию – не только отрицательный. Те, кто вашей страной интересуются, очень быстро понимают, что в чеченском конфликте нельзя выделить однозначно "хороших" и "плохих", что ситуация - намного сложнее, и решение найти очень трудно.

Если же говорить о политиках, то они разделены на два лагеря. Представители одного лагеря страдают от русофобии. Эти политики боятся сильной России, и потому используют Чечню, как повод покритиковать современную власть. Их оппоненты понимают, что Запад заинтересован в сильной, политически и экономически стабильной России.

- К какому лагерю принадлежит нынешнее правительство ФРГ?

- В годы правления Герхарда Шрёдера у правительства была четкая позиция: Россия считалась стратегическим партнером Германии. Поэтому Берлин воздерживался от прямой критики внутренней политики Кремля. Конкретным результатом такого подхода стал ряд крупных совместных коммерческих проектов, в первую очередь – Северо-Европейский газопровод.

Ангела Меркель вынуждена проводить двойной политический курс в отношении России. С одной стороны, она вынуждена критиковать ситуацию в стране под давлением собственной партии и либеральной оппозиции. В то же время вскоре после прихода к власти представители крупного бизнеса дали понять канцлеру, что благосостояние Германии не в последнюю очередь зависит от хороших взаимоотношений с Россией. Сухой остаток: официальный Берлин относится к внутрироссийским проблемам не нейтрально, а все-таки с пониманием.

- После 11 сентября правозащитники и оппозиционные политики высказывали опасения, что Путин воспользуется "войной с террором", чтобы оправдать жесткие действия Москвы в Чечне. Обоснованы ли были эти опасения?

- Да, частично они были обоснованы. Однако сегодня, пять лет спустя, тема Чечни потеряла свое прежнее значение для российского общества. Во-первых, Путину удалось перевести этот конфликт в статус чисто внутреннего. Официально республикой сегодня управляют местные политики, и борьба за власть идет между отдельными чеченскими кланами. Москва по-прежнему несет ответственность за происходящее в республике, однако физически она отстранилась от этой проблемы.

Во-вторых, для построения демократии в России сегодня решающую роль играют другие факторы. Это, прежде всего, предстоящие парламентские выборы и тема преемника Владимира Путина.

- Самые крупные и жестокие теракты в России произошли именно после 11 сентября. Существует ли здесь взаимосвязь?

- Определенная связь есть, но она неоднозначна. Подъем "Аль-Каиды" привел к смене идеологических целей в чеченском конфликте. Если изначально боевики боролись за независимость Чечни, то теперь важную роль приобрели религиозные и этнические аспекты. Прежде всего это связано с возросшим влиянием ваххабитов.

Можно сказать, что конфликт в Чечне и связанный с ним терроризм приобрел интернациональный характер. Однако я хотел бы подчеркнуть, что феномен этот – скорее отголосок, чем прямое следствие терактов 11 сентября. То же самое могло бы произойти и независимо от событий в США.

- После 11 сентября Россия вошла в состав международной антитеррористической коалиции. Увеличилась ли в связи с этим ее роль в международной политике?

- Теракты 11 сентября катапультировали Россию в высшую лигу игроков мировой политической арены. До этого Россия находилась на задворках международной политики, однако осенью 2001 года Запад осознал, что решать международные конфликты без участия Москвы невозможно.

- Оправдались ли прогнозы, что США и Россия, объединенные единой целью борьбы с терроризмом, станут лучше понимать друг друга?

- Непосредственно после терактов 11 сентября действительно можно было наблюдать взаимное сближение. Москва спокойно отнеслась к тому, что США разместили на территории центрально-азиатских республик военные авиабазы. Что и понятно: американцы, фактически, взяли на себя защиту южных рубежей России от исламского экстремизма и наркотраффика. Однако вскоре стало очевидно, что США не ограничатся одним военным присутствием в регионе. Вашингтон начал распространять в Центральной Азии, Грузии и на Украине свое политическое и экономическое влияние. Этого Кремль допустить не мог, поэтому между давними оппонентами вновь возникла конкуренция.

Однако ключевым для ухудшения российско-американских отношений стало другое событие: процесс против Михаила Ходорковского. Преследование бывшего главы "ЮКОСа" стало для многих политиков и СМИ в США символом подавления демократии и свободы слова, ре-национализации частной собственности. После этого процесса Вашингтон больше не готов был проявлять солидарность с Москвой.

- Возможно ли улучшение двусторонних отношений?

- В ближайшем будущем это вряд ли произойдет, поскольку между США и Россией постоянно возникают новые трения. Последний пример – разные позиции по иранской проблеме. Однако в Белом доме отлично понимают - подобные конфликты без участия России не решить, поэтому двусторонний диалог продолжится.