Из Измайлово в Останкино меня быстро довез узбек на видавших виды "Жигулях". За 6 лет в Москве он хорошо научился объезжать пробки "огородами". Цветы для тещи я купил у пожилой таджички, а мороженое детям - у молодой. Тротуар у подъезда 16-этажного дома подметали, кажется, тоже таджики, и мусорные баки, вычистив мусоропровод, вывозили они же.

А вечером по какому-то каналу российского телевидения мне рассказали, как один работающий в Москве грузчиком узбек ограбил и чуть было не изнасиловал русскую девушку Наташу, которая возвращалась - нет, не с дискотеки, а со службы в церкви.

Московские парадоксы

Репортаж был банальным, явно тенденциозным, судя по качеству, не заказным, но, видимо, точно отражающим столичные парадоксы: гастарбайтеров из Центральной Азии, оказывающих городу и горожанам массу услуг, в Москве, мягко говоря, не любят. Люди даже весьма интеллигентные и просвещенные отзываются о них пренебрежительно: "Понаехали, мол, тут, заразу разносят, дурно пахнут, прохода не дают и генофонд портят".

Книга Тило Саррацина, если ее перевести на русский язык, имела бы и в Москве бешеный успех, но в отличие от Германии, скорее всего, не вызвала бы бурных протестов интеллектуалов и представителей политической элиты. В России ксенофобия уже давно стала почти салонным явлением.

В Германии страсти вокруг этой книги кипят уже третью неделю. Автор ездит по стране с чтениями, очно и заочно отстаивает свои тезисы в бесконечных ток-шоу. Немецкий федеральный банк (бундесбанк) пытается избавиться от Тило Саррацина - члена своего правления, Социал-демократическая партия Германии - отнять у него партийный билет. Одни читатели написали заявления в прокуратуру с требованием возбудить против автора уголовное дело по статье "Расизм и разжигание межнациональной розни", другие - завалили редакции газет и телекомпаний письмами. Тем не менее писем в поддержку Саррацина больше, чем критических.

Угроза демократии?

По результатам опроса, проведенного социологическим институтом Emnid, почти 20 процентов жителей Германии даже готовы проголосовать за новую партию, если ее возглавит скандальный публицист. Такая волна симпатий оказалась для представителей политической и интеллектуальной элиты Германии полной неожиданностью и взволновала их еще больше: "В стране, оказывается, полно расистов и шовинистов! Они вот-вот создадут праворадикальную партию! Демократия в опасности!"

На самом деле положительные отклики на книгу Тило Саррацина вовсе не касаются его отдающих расизмом высказываний о неких общих для тех или иных групп населения генах, о глупости и интеллекте, которые, якобы, передаются по наследству, о неспособности именно мусульман адаптироваться к жизни в немусульманских странах.

Большинство симпатизирующих Саррацину видят в нем человека, выражающего их тревоги в связи с появлением в некоторых немецких городах фактически параллельных социальных структур - турецких или арабских кварталов. Им (как и мне) не нравятся мигранты, которые даже во втором, а то и в третьем поколении не могут связно изъясниться по-немецки, не получают по этой причине приличного образования, не находят, соответственно, работы и оказываются в конце концов на шее у налогоплательщиков. То есть их тревожат явные дефициты в деле интеграции иммигрантов. Среди них, как, впрочем, и среди немецких "социальщиков", немало лентяев и иждивенцев. Но есть и объективные причины.

В тени немецкой истории

В 2000 году неимоверными усилиями правительство социал-демократов и "зеленых" сломило сопротивление консерваторов и либерализовало немецкий "средневековый" закон о предоставлении гражданства. Это была важная мера для интеграции иностранцев, но, увы, недостаточная. В остальном же адаптация иммигрантов к условиям жизни в ФРГ была пущена на самотек.

О по-настоящему острых проблемах не говорили ни на шумных интеграционных или исламских саммитах в ведомстве федерального канцлера, ни на партийных съездах, ни в телевизионных ток-шоу. Причина в том, что нацистские преступления, в частности Холокост, привели в послевоенной Германии сперва к вытеснению из общественной дискуссии определенных тем, а затем - к появлению целого ряда политкоректных табу.

В тени немецкой истории неприличным, как сморкаться в скатерть, считалось говорить о "палестинском лентяе" или, не дай Бог, "еврейском аферисте". В немецком политическом лексиконе есть даже вполне безобидные слова и названия, которые не положено употреблять только потому, что ими пользовались нацисты. В результате проблемы интеграции оказались загнанными вглубь.

Теперь о них заговорили снова и куда более откровенно. Хорошо, что катализатором острой и широкой дискуссии на эту тему стала (пусть и не бесспорная) книга, а не погромы общежитий для иммигрантов, как в начале 1990-х годов в Ростоке, или покушения на живущих в Германии африканцев. И в положительных откликах на книгу Саррацина, кстати, отнюдь не сквозит расизм или ксенофобия. Симпатизирующие ему не выходят на демонстрации с лозунгами "Иностранцы, вон из Германии!"

В отличие от москвичей, многие немцы, похоже, уже поняли, что без иммигрантов им не обойтись. Проблема не в их количестве, а в том, что среди них, увы, недостаточно высококвалифицированных специалистов, способных принести обществу реальную пользу. Но это дело поправимое, если в Германии учтут опыт других иммиграционных стран и забудут про гипертрофированную политкорректность.

Автор: Никита Жолквер, Москва-Берлин
Редактор: Глеб Гаврик