12 лет назад, весной 1998 года, германский бундестаг семь часов подряд (едва ли не рекорд в немецкой парламентской истории) дебатировал по поводу перехода на единую европейскую валюту - евро. Но о рискованной финансово-экономической стороне дела речь практически не шла.

Говорили о Политике с большой буквы, об "историческом измерении ", по словам тогдашнего министра иностранных дел Ганса-Дитриха Геншера (Hans-Dietrich Genscher), нового этапа единения Старого Света. Теперь, 12 лет спустя, 5 из 16 стран еврозоны переживают, мягко говоря, "затруднения".

Юг против Севера

От Греции с ее самобытными методами подсчета государственной задолженности этого можно было ожидать. Но не от Италии, Португалии, Ирландии и Испании, последняя из которых еще недавно считалась даже образцово-показательной по бюджетной дисциплине. Что же произошло? Свою негативную роль сыграл, безусловно, мировой финансовый кризис, но не главную. Главная причина - накопившийся за 10 лет непреодоленный до сих пор и скрытый пеленой единой валюты разрыв в уровнях экономического развития стран юга Европы и Ирландии с одной стороны, и севера континента - с другой.

Северяне и, в частности, немцы за эти годы заметно повысили свою конкурентоспособность, в том числе и за счет более чем сдержанного повышения заработных плат, как в бюджетной, так и в производственной сферах. Южане же жили на широкую ногу. А зачем экономить? Европа платит!

Европа платит!

Рост зарплат в южных странах явно опережал повышение производительности труда. А Германия, в свою очередь, с удовольствием наращивала свои экспортные поставки вдруг ставшим платежеспособными грекам, испанцам и португальцам. Вырученные же прибыли направлялись туда же, раздувая, например, в Испании пузырь цен на недвижимость. Этот пузырь, как и пузырь завышенных зарплат должен был лопнуть, и он лопнул.

Вторая важная причина растущих экономических диспропорций - единые для еврозоны ставки рефинансирования. Учитывая затяжную стагнацию Германии - тяжеловеса европейской экономики, - европейский Центробанк держал и в начале этого столетия процентные ставки на низком уровне: немецкой экономике были нужны дешевые деньги. Но велик оказался соблазн и южных стран, вообще-то переживавших в те годы экономический бум, получать кредиты за бесценок, чтобы повышать зарплаты бюджетникам.

Их рост, не соответствующий экономическому потенциалу, был и до введения евро. Но возникавшие в то время диспропорции итальянцы и греки устраняли девальвацией, соответственно, лиры и драхмы. Неприятно, но не смертельно. С переходом на евро такой путь восстановления равновесия оказался перекрытым. Остались по сути дела только два: либо радикальное сокращение государственных расходов и зарплат, либо их постепенное обесценивание инфляцией. Ни тот, ни другой путь, однако, не представляется возможным из-за непредсказуемости риска социальных волнений и политических потрясений.

Спекуляции политических оптимистов

Переход на единую валюту 12 лет назад был фактически спекулятивной фьючерсной ставкой европейских политиков, их расчетом на то, что процесс интеграции и синхронизации экономик, социальных и фискальных систем стран-участниц еврозоны пойдет семимильными темпами, что нивелирует имеющиеся дисбалансы. Надежды политических оптимистов, увы, не оправдались, восторженные политические видения не выдержали испытания экономической реальностью, верх взял национальный эгоизм.

Греции, конечно, не дадут пропасть. Хотелось бы ошибиться, но если не произойдет чуда, то в существующем виде зона действия единой европейской валюты, видимо, прикажет долго жить. Если не в ходе текущего кризиса, так в ходе следующего.

Автор: Никита Жолквер
Редактор: Андрей Кобяков