Один из главных признаков глобализации, по мнению Хайна, бегство капитала из развитых европейских стран и возвращение национализма:

Пять восточных земель самые бедные в ФРГ. Мекленбург-Передняя Померания - самая бедная. Уровень безработицы в мекленбургском городе Анклам составляет 50%. Политики и журналисты при упоминании этих регионов пугаются, очевидно, подозревая, что через некоторое время картина восточногерманской нищеты будет определять облик всей страны. Демонстрации 1989-го года в ГДР оказали масштабное, непредвиденное воздействие, поскольку с одной стороны сопровождались массовым бегством недовольного населения, с другой – ещё более грозными заявлениями демонстрантов "Мы – остаемся!". Народное возмущение правящая верхушка, пребывая в растерянности, надеялась усмирить, открыв границы. Сегодня роли поменялись. Восточные немцы снова выходят на улицы, демонстранты заявляют: "Народ, это - мы. Мы никуда не уйдем и никуда не уедем." Что же касается эмиграции и бегства, то сегодня бежит капитал, утекая в налоговые оазисы и страны с дешевой рабочей силой. Раньше восточные немцы стремились попасть в потребительский рай, сегодня капитал ищет райские условия для производства. Утечка людских ресурсов обходится нам очень и очень дорого, однако, утечка капитала может стоить нашей демократии. Ни у нынешнего, ни у любого будущего правительства, как немецкого, так и европейского нет и не будет возможности хоть как-то повлиять на происходящее. Причем этот процесс только набирает обороты. Симптомы глобализации, свидетелями которых мы являемся с начала 90-ых годов, заключаются в использовании и эксплуатации различий в уровне жизни, доходов и налоговых ставок. Государство не имеет возможности влиять на эти процессы. Предприниматель, гоняющийся за прибылью по всей планете, практически недосягаем для законов отдельного государства. Законы эти чаще всего ограничены государственными границами и даже в Евросоюзе есть отдельные страны, предоставляющие достаточное количество лазеек для капитала, норовящего улизнуть.

Самоубийственные тенденции

Глобализация стремится к преодолению разрыва между "первым" и "третьим" миром. Однако движущей силой является вовсе не стремление к более справедливому порядку, а эксплуатация существующих различий с целью увеличения прибылей. В этом процессе заключены самоубийственные тенденции. Прописная истина, некогда изреченная Генри Фордом, гласит, что производить следует не только товары, но и их потребителей, игнорируется с самого начала глобализации. Европейцы, лишившись производства, перестают потреблять, рабочие в странах Азии, куда перемещается производство, получают за свой труд шесть центов в час и никогда не смогут посредством усиленного потребления оживить даже свою национальную экономику, не говоря уже о мировой. Крах этой системы запрограммирован. Народы Европы будут пытаться защитить себя от дальнейшего обнищания.

Изменения в обществе и его структурах неизбежны

Вполне возможно, что главным событием нашей эпохи стал не развал советской империи, это событие лишь предварило и сделало возможным окончательное разделение мира на "первый", "второй" и "третий". А поскольку "первый" и "второй" нам больше не по карману, остается только "третий". Трудно представить? Но и то, что одна из ведущих культурных наций с готовностью бросилась в объятия фашизма, оказалась способной на геноцид и массовые убийства, тоже когда-то казалось невообразимым. Крах вооруженной до зубов советской империи тоже представлялся с трудом. Фразы о том, что нечто "невозможно себе представить", лишены какого-либо исторического содержания и свидетельствуют лишь об ограниченности нашего воображения. Исторический опыт показывает, что националистические и национальные партии в Европе будут крепнуть и расширять свое влияние. В 1946 году Томас Манн писал, что эпоха фашизма ещё далеко не завершилась. Я был совсем ещё молодым, когда прочел это, мысль Томаса Манна показалась мне истеричной и далекой от действительности. Ведь фашизм казался полностью и окончательно разгромленным. Но сегодня я опасаюсь, что Томас Манн был провидцем в гораздо большей степени, чем я предполагал.

Перевод: Виктор Кирхмайер