Спустя полгода после нашумевшей премьеры "Тангейзера", который сняли с репертуара, главный режиссер новосибирского театра "Красный факел" Тимофей Кулябин поставил новый спектакль. У публики появилась возможность один раз увидеть сто раз услышанный чеховский текст: "Три сестры" представлены на жестовом языке с русскими субтитрами. В интервью DW Тимофей Кулябин отказался затрагивать историю с "Тангейзером", зато рассказал о премьере, грядущих планах в Большом театре и сложных взаимоотношениях публики с функциями режиссуры.

DW: Начнем с "Тангейзера"?

Тимофей Кулябин: Для меня эта тема - табу, я уже по "Тангейзеру" наотвечался за всю свою жизнь.

- Тогда перейдем сразу к "Трем сестрам". Почему именно в этом спектакле в качестве приема вы выбрали тишину?

- Я выбирал не тишину, а другой способ подачи и восприятия информации. Линейная история, которую рассказывают последовательно, в наши дни становится не то чтобы скучной, но ее хочется побыстрее разгадать и перейти к новой. Я все время думаю о том, как должен быть устроен спектакль, чтобы удерживать зрительское напряжение. Сегодняшний человек может параллельно сидеть в Facebook, читать книгу, отвечать на SMS и поглядывать на идущий по телевизору сериал. Этот навык распределять внимание сразу на много зон для меня является важной и интересной темой в театре. В итоге, в "Трех сестрах" зритель должен успевать следить за действием, происходящим сразу в пяти-шести комнатах на незнакомом языке, и одновременно читать текст.

- Вы задумывались о том, насколько это сложно для зрителя?

- Да, но так устроен спектакль, таков его закон - увидеть все в нем невозможно с первого раза. Он построен как кусок жизни. Если вы сейчас выйдете на улицу или зайдете в общественное место, перед вами сразу будет очень много людей, вы не сможете при всем желании проследить за каждым из них. Вы что-то выбираете. В спектакле я как режиссер предлагаю вам на что смотреть, хотя вы в любой момент можете взглянуть и на что-то другое.

Мой собственный опыт просмотра зарубежных спектаклей с субтитрами показывает, что это не такая уж большая проблема - десять минут ты привыкаешь, а потом это становится удобно. Тем более что в нашем спектакле титры очень крупные и сделаны как неотъемлемая часть декорационного решения.

- Вы планируете гастролировать с этим спектаклем?

- С одной стороны, об этом еще рано говорить. Премьера только состоялась. А с другой - мы уже были на фестивале "Реальный театр" в Екатеринбурге, а через две недели едем в Москву на "Территорию". К зарубежным гастролям мы тоже, в принципе, готовы. Субтитры заранее сверстаны на трех языках - немецком, французском и английском. Артисты произносят тот же текст, просто операторы субтитров берут файл с другим языком и точно так же нажимают на кнопку.

- В каком времени происходит действие? Спектакль будто завис вне времени - смартфоны и селфи в чеховской действительности…

- Время действия - XX век. Если мы посмотрим на этот век как жители XXII столетия, мы не очень будем понимать, когда там появился дисковый телефон, когда мобильный, - для нас это будет одно общее время. Время идет в этом спектакле, оно не остановилось. Оно идет вместе с нами от той чеховской действительности, от 1901 года, когда пьеса была написана.

- Существует убеждение, что не стоит переносить в современность действие пьес, созданных задолго до наших дней. Как вы относитесь к подобным высказываниям?

- К сожалению, у нас до сих пор большая часть аудитории воспринимает профессию режиссера как профессию суфлера. Он должен почему-то обслужить авторский текст и должен сделать это без запинок, поставить так, как это было написано сто лет назад. Профессия режиссера в этом не заключается, она на другое ориентирована.

Режиссер - интерпретатор, он ставит свою историю, он вступает во взаимоотношения с авторским текстом на каком угодно уровне и может делать с ним все что угодно. Режиссер не является читателем и проводником для читателей. Люди, которые думают, что лучше не трогать литературу, не имеют представления о театре. У них есть ощущение, что театр - это большой читальный зал, где люди, надев костюмы, по ролям разыгрывают то, что написал автор. К сожалению, это заблуждение. Но я не могу залезть в голову каждого, чтобы это объяснить.

- Вы часто бываете в театрах за границей и в частности в Германии. Какой режиссер вам близок по духу?

- Я вообще люблю немецкоязычный театр, и режиссеров очень много: Кэти Митчелл, Иво ван Хове, Томас Остермайер (Thomas Ostermeier). Один из моих любимых - Михаэль Тальхаймер (Michael Thalheimer).

- Вы постоянно обманываете ожидания зрителей. Какой способ вы собираетесь использовать в "Доне Паскуале" в Большом театре, премьера которого запланирована на весну 2016 года?

- Мы уже сдали макет декораций, создали эскизы костюмов, набрали состав. Сейчас еще довольно рано анонсировать, просто надо понимать, что это опера-буфф - довольно специфический жанр, которому несвойственны радикальные ходы. Это чистая комедия положений, довольно смешная, одна из лучших опер Доницетти, которая как была написана, так и по сей день идет в театрах с огромным успехом. Нет необходимости переворачивать сюжет с ног на голову. Место действия сохранится - это Рим, но все будет происходить в наши дни.

Я хорошо знаю биографию композитора, который писал эту почти предсмертную оперу, испытывая в жизни достаточное количество сложностей. За всей этой буффонадой, комизмом мне слышится горькая ирония по отношению к себе и своей жизни. Это ощущение "двойного дна" мне важно донести до зрителя.

- Вы ставили спектакли в разных городах - Москве, Санкт-Петербурге, Новосибирске. Вы стараетесь подстроиться под местную публику?

- Выражение "подстраиваться под публику" вообще какое-то неправильное. Скажем так, я учитываю контекст. Потому что театр - это очень контекстуальное искусство. Место, где состоится спектакль - Москва или Петербург, - очень важно. Даже важно, какой именно театр. В Москве их двести, у каждого своя аудитория. Мне кажется, учитывать этот параметр всегда необходимо.

- А "Три сестры" - не слишком смелый спектакль для Новосибирска?

- Я точно не ставил этот спектакль в расчете на несколько десятков профессионалов. Такого "Красный факел" просто не может себе позволить. Мне было важно показать, что такой ход может быть доступен: при всей сложности приема сама история рассказана просто. И после первых показов на публике было очень приятно слышать отзывы именно от нетеатралов, что спектакль их захватил. Хотя всегда есть несколько человек, которые уходят в антракте. Так что, наверное, на этот вопрос точнее всего ответят наши кассиры в конце сезона.