Известный в России публицист и политолог Екатерина Шульман до недавнего времени входила в состав Совета при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека, однако в октябре была исключена из него указом Путина. Как устроена государственная машина в России, каковы наиболее вероятные сценарии передачи власти и кому выгоден нарратив о том, что Россия оказалась в кольце врагов - обо всем этом Шульман рассказала в передаче "На волне" корреспонденту DW Юрию Решето.

Юрий Решето: В 2021 году состоятся выборы в Думу, в 2024-м - выборы президента России. Сейчас уже много говорят о предстоящей смене власти, есть различные варианты, вплоть до объединения Беларуси и России, создания некоего общего государства. Как вы думаете, какой сценарий наиболее вероятен?

Екатерина Шульман: С уверенностью можно сказать: чем ближе даже не к 2024-му, а к 2021 году, тем большее количество сценариев мы будем видеть. Это ярмарка. Сейчас на арене имеются три наиболее популярных сценария: их можно назвать китайским, казахским и белорусским. Китайский вариант - самый простой, поэтому соблазнительный: сделать так, как сделала китайская Коммунистическая партия на последнем съезде, когда они поменяли свой устав и убрали ограничение на занятие должности руководителя партии в течение двух сроков подряд.

- В таком случае Путин останется президентом?

- Убираем слово "подряд", меняем конституцию, при этом вспомним про наши 322 мандата, которые готовы проголосовать в любой момент за что угодно, поэтому поправки в эту статью Конституции РФ вносятся без особых проблем. Совет Федерации утверждает, президент подписывает - всё. Это китайский вариант.

Вариант белорусский вы сами назвали - интеграция с Беларусью, выборы президента союзного государства. Всем хорош сценарий, но есть маленькое препятствие в лице Беларуси. Последнее, чего они хотят, - это объединение с Россией - на любых условиях. А кроме того, даже до наших великих decision-мейкеров начинает постепенно доходить, до какой степени граждане России устали от внешнеполитических приключений. И что, как выражаются лояльные политологи, крымский эффект неповторим. Любое присоединение кого бы то ни было к России - Абхазии, Осетии, Донецка с Луганском или Беларуси - будет воспринято нашими гражданами однозначно: посадили нам на шею новых дармоедов. Я сейчас не буду говорить, насколько справедливо это мнение, но оно будет всеобщим.

- А третий вариант?

- В Казахстане первый президент, "отец нации" - Назарбаев - действительно для них отец нации, потому что, в отличие от нашего случая, он ими правит с 1991 года и сделал их независимым государством. Он ушел, но не совсем. Он занимает должность председателя Совета безопасности, которому не переходят кадровые полномочия, в отличие от того, что обычно думают. Если вы почитаете закон, то увидите, что сейчас они его немного подправили, но он продолжает быть консультативным органом.

Дальше президент демонстрирует своего преемника, говоря, что пришло время дать дорогу молодым. Его преемник - председатель Сената, верхней палаты парламента. Не дочка, как многие думали. Дальше возникает ситуация, в которой есть действующий президент, обладающий всеми полномочиями. Это не декоративная фигура. И есть его старший наставник - этот самый "отец народа".

По сути, казахский вариант состоит в перераспределении президентской власти между коллективными органами: Совет безопасности или Госсовет в нашем случае или, чем черт не шутит, парламент могут получить больше полномочий, чтобы система могла продолжать функционировать устойчиво, если элитные группы придут к выводу, - а они к нему через некоторое время придут, - что они не найдут согласованную кандидатуру преемника, которого можно наделить всей той властью, которой распоряжался президент. 

- Если трансфер пойдет по казахскому пути, то это означает, что до 2024 года ждать не надо, что, в принципе, Путин может уйти раньше?

- Это означает, что уже в 2021 году наши основные группы интересов должны представлять, куда развивается ситуация, иначе они перегрызут друг друга.

- Раньше было принято считать, что существует два направления власти - либералы и консерваторы. Кто с кем борется сейчас? 

- Когда мы пытаемся анализировать с научной точки зрения машину власти, мы видим группы интересов. Группа интересов - это не партия, не секта и не идеологическое направление. Это люди, которые заинтересованы в сохранении и возможном расширении своей ресурсной базы и сражаются за нее с другими группами интересов. Их баланс, борьба, конкуренция между собой составляют внутриполитический процесс.

На самом деле эти вещи лежат больше на поверхности, чем кажется. Прочитайте последний майский указ президента. Там мы увидим, что государство планирует осуществление большого количества крупных инфраструктурных проектов. Скажем проще: бюджетные деньги на  что-то выделяются. Соответственно, группы интересов - это те, кто борется, за этот кусок бюджетного пирога. Например, есть Гособоронзаказ, есть ВПК - военно-промышленный комплекс. Деньги выделяются на создание, разработку новых систем вооружения. Это большие деньги. Соответственно, та группа или набор групп, которая хочет, чтобы эти средства не заканчивались, будет политически заинтересована в том, чтобы Россия осознавала себя находящейся во враждебном окружении и нуждающейся в наращивании своего "щита", "меча", в защите от злых врагов. Любая разрядка и потепление будут не в их интересах.

- Есть ли какая-то группа, которая не заинтересована в продолжении санкций Запада против России, потому что это, наверняка, мешает многим?

- Государство после 2014 года старается очень аккуратно компенсировать убытки, которые оно само же и наносит. Да, действительно, многие люди пострадали от санкций - и корпорации, и банки, и отдельные богатые люди испытали множество всяких бытовых неудобств. Но тем из них, кто продолжает демонстрировать свою лояльность, государство компенсирует эти убытки. Они становятся королями госзаказов, членами государственно-частных партнерств, операторами этих инфраструктурных проектов. По этой причине, начиная с 2014 года, каких-то случаев бегства с корабля, отставок министров и исчезновения их за пределами России мы не видим. Люди подумали и решили, что им выгоднее оставаться внутри системы, чем оказаться снаружи.

- Про Россию говорят, что это Евразия. Чем Россия отличается от Европы?

- Общий набор понятий о должном, о социально приемлемом у нас очень похож. По крайней мере, у нас много сходств с Центральной и Восточной Европой. Но по сочетанию атомизированности общества и низкого уровня доверия кому бы то ни было, кроме своих родственников и знакомых, зацикленности на личном успехе и на индивидуальном потреблении, мы похожи на Китай. Это посттоталитарные социумы, тоталитаризм выпускает таких вот граждан - приспособленцев, недоверчивых, подозрительных, "умри ты сегодня, а я - завтра", сконцентрированных на этом самом личном успехе и потреблении в себя и в своих детей. Вот такого с виду не очень приятного, прямо скажем, гражданина, но сказать, что это общество кровожадных и свирепых мужиков с топорами и бородами - это будет абсолютнейшая неправда.

Полная версия интервью:

Смотрите также: