15 октября в Узбекистане официально введена свободная конвертация национальной валюты – сума – по текущим операциям. Впервые о такой важной реформе правительство республики объявило три года назад, но лишь на прошлой неделе в МВФ было направлено уведомление о том, что Узбекистан подписал 8 статью устава этой международной организации и принял обязательства по обеспечению конвертации своей валюты. Предлагаем Вам репортаж нашего корреспондента Юрия Черногаева:

В недавней беседе с журналистами президент Ислам Каримов сказал, что «мы запаздываем с конвертацией и уже ощущаем это на своей экономике». Столь долгий путь узбекского сума в семью мировых валют президент объяснил тем, что с 1999 года для страны сложилась чрезвычайно неблагоприятная внешнеторговая конъюнктура. 65 процентов дохода государства поступает от экспорта хлопка, золота и урана. Обвал мировых цен на эти товары привёл к тому, что страна недополучала по 2 миллиарда долларов в год. Причём Ислам Каримов уточнил, что «падение цен на хлопок устроили США и лишь в прошлом году это привело к потере 1,2 миллиарда долларов. А МВФ потом в виде помощи предложил кредит... в 170 миллионов!» «Они хотели держать нас на коротком поводке» – так охарактеризовал ситуацию Каримов. Чтобы при таких условиях добиться конвертации национальной валюты, правительство прибегло к чрезвычайно жёстким экономическим мерам. Вице-премьер Узбекистана, министр экономики Рустам Азимов заявил:

МВФ убедил нас, что в наших же интересах существенно умерить аппетиты правительства при заимствовании у Центрального банка. В прошлом году мы резко сократили объем таких заимствований, а, начиная с этого года, мы в Центральном банке не взяли ни одного сума. В 2004 году мы также не предполагаем делать заимствования в Центробанке.

Ещё недавно в стране наблюдался дефицит наличности, который привел к забастовкам из-за невыплат зарплат на нерентабельных предприятиях. Но Азимов утверждает следующее:

Мы 12 лет нянчились с государственными предприятиями, большая часть которых неэффективна, только для того, чтобы дать им возможность адаптировать себя к условиям рынка. Но сейчас, по мнению правительства, время, когда мы создавали благоприятные условия для этих госпредприятий уже закончилось. Пришло время принимать жесткие решительные меры.

По словам вице-премьера, сегодня правительство намерено расстаться с нерентабельными предприятиями:

Мы собираемся приватизировать наши предприятия, программа приватизации предусматривает продажу государственных активов в 2410 предприятиях. Если предприятие не имеет перспективы, мы сегодня созрели для того, чтобы их закрывать или продавать за 1 доллар.

Столь жёсткая кредитная политика позволила стране добиться конвертации национальной валюты, не запрашивая у международных финансовых организаций средств для создания стабилизационного фонда. Рустам Азимов подчеркнул:

Мы не стали прибегать к заимствованиям у МВФ и в будущем не предполагаем привлекать кредиты этой организации.

Однако необходимо учесть, что конвертация узбекского сума вводится лишь по текущим операциям. Это экспорт и импорт товаров, покупка и продажа валюты, перевод за границу дивидендов и доходов от банковских вкладов, кредитов и инвестиций. Однако свободное использование инвестированных в экономику Узбекистана средств не предусмотрено, то есть конвертации по так называемому «счёту капиталов» пока нет. Рустам Азимов так пояснил это в интервью «Немецкой волне»:

Мы сейчас вводим конвертацию по текущим счетам, а не по счету капиталов. На это потребуется время. Сейчас мы вам сказать не можем, когда будем вводить такую конвертацию.

Такая ограниченная конвертация узбекского сума вынуждает немецкого экономического журналиста Томаса Киршнинга довольно скептически охарактеризовать проводимую в Узбекистане реформу:

Решающим фактором, обеспечивающим успех рыночных реформ в странах переходного периода, является получение зарубежных инвестиций. Это позволяет сделать национальную экономику таких государств конкурентоспособной на мировом рынке. И одно из условий притока иностранного капитала образует свобода перемещения инвестиций внутри страны и за её пределы. В случае с Узбекистаном можно сказать, что ранее потенциальных инвесторов отпугивал установленный правительством жёсткий обменный курс национальной валюты, поскольку в этом случае не объективная рыночная ситуация, а именно власти определяли, когда, что и сколько стоит.

По мнению Томаса Киршнинга, любые ограничения для вывоза вложенного капитала приведут к сокращению потока инвестиций:

Важно создание принципиальных условий, позволяющих иностранным инвесторам заниматься планированием и прогнозированием своей деятельности на рынке той или иной страны. Поэтому конвертируемость национальной валюты обязана быть реальной, то есть у зарубежных предпринимателей должна быть уверенность в том, что заработанные средства можно свободно перевести заграницу. Это отнюдь не означает, что будет вывозиться весь заработанный капитал, но принципиально такая возможность должна присутствовать хотя бы для того, чтобы у себя на родине иностранный инвестор мог выплачивать дивиденды акционерам.

Как сообщил журналистам заместитель председателя правления Центробанка Узбекистана Шухрат Ташмурадов, сейчас его банк вместе с правительством готовит новую редакцию закона о валютном регулировании, который должен полностью соответствовать обязательствам Узбекистана перед МВФ. Однако эксперты тут же обратили внимание, что при подготовке нового закона Центробанк пользуется своей собственной бухгалтерской методикой, которая не совпадает с международными стандартами.