На протяжении года съемочная группа наблюдала за тем, как знаменитый настройщик из Вены готовит рояли к концертам и студийным записям. Подчас это напоминает конкурс юных талантов. Только вместо музыкально одаренных вундеркиндов - инструменты. Для пианиста Пьера-Лорана Эмара отобрали два рояля. В итоге должен остаться один, наиболее подходящий для замыслов маэстро.

Штефан Кнюпфер: "Запись Баха состоится через год, но уже сейчас Пьер-Лоран хочет услышать, как зазвучит рояль. Проблема в том, что ему требуется один инструмент, который в зависимости от исполняемого на нем произведения будет менять свою звуковую окраску. Ничего подобного мы никогда еще не делали".

Но нет ничего невозможного для Штефана Кнюпфера (Stefan Knüpfer), улыбчивого блондина средних лет, главного настройщика венского филиала знаменитой компании Steinway & Sons. Штефан Кнюпфер не просто первоклассный мастер по ремонту, реставрации и настройке концертных роялей. Он – одержимый. И даже немного безумец. Он - волшебник, колдующий над инструментом. Он – ученый, нашедший формулу идеального звука.

Штефан Кнюпфер: "Внешние условия - зал, инструмент, влажность воздуха, температура, – все это меняется. И все это нужно учитывать, чтобы рояль звучал так, как его слышит внутренним слухом музыкант. Это самая большая сложность в нашей работе. Необходимость постоянно что-то менять".

Электронное оборудование и компьютерные программы помогают точно просчитать частоту. Штефан Кнюпфер настраивает темперацию на слух, при помощи рук и загадочных телодвижений.

Например, дует несколько раз и спрашивает: "Звук должен делать так?" Потом размахивает в воздухе руками и снова спрашивает: "Или вот так?". Пианист Пьер-Лоран Эмар взвешивает альтернативы и отвечает: "Я бы хотел и то и другое. Я бы хотел, чтобы звук был более открытым. Открытый звук мне нужен мне для всего этого произведения". Штефан Кнюпфер уточняет: "Да, но в данном контексте?" Пьер-Лоран Эмар: "В данном контексте я бы хотел, чтобы звук был более интимным". Штефан Кнюпфер: "Интимнее… Хорошо".

Штефан Кнюпфер, 43 года, родом из Гамбурга, в детстве мечтал о сольной карьере пианиста, но понял, что таланта у него недостаточно, чтобы подняться на музыкальный Олимп. Поэтому выбрал другой путь и в 15 лет поступил учеником в гамбургский филиал Steinway & Sons, стал настройщиком. Овациям, которыми провожают его знаменитых клиентов, он не завидует.

Штефан Кнюпфер: "Я не разочарован, нет, нисколько. Моя работа – это своего рода бесконечный научный проект. Ну, вот, все готово. Пусть заходит".

На сцену в волнении выходит маэстро. Концертный зал пока еще пуст. Они втроем. Пианист, рояль и Штефан Кнюпфер. Дружелюбие и юмор настройщика снимают напряжение у музыканта. Со многими звездными исполнителями классической музыки маэстро из Вены на дружеской ноге. Он понимает с полуслова, что от него хотят пианисты и выполняет их самые невозможные прихоти. Он "повернут" на фортепиано. Единственный человек из его окружения, у которого нет рояля Steinway, это его жена, - шутит Штефан Кюпфнер. И даже сны он видит профессиональные…

Штефан Кнюпфер: "Мне приснилось, что в рояле лопнула струна. Кошмар! Вот здесь. Это я на тот случай говорю, если она сейчас вдруг действительно лопнет".

Инструментов в фильме немного, от силы четыре. Но у каждого – свой характер, свой голос и даже свое лицо. Они как живые – рояли в фильме "Пианомания". Строптивые индивидуумы, согласные подчиниться лишь настоящему мастеру. А он не навязывает им своей воли, он им что-то нежно нашептывает в пустоте концертного зала, сдувает с них пылинки накануне концерта, находит в последнюю минуту те самые заветные молоточки, без которых не зазвучит должным образом Бах.

А наутро приходит такой же безумец, как он: Альфред Брендель, Пьер-Лоран Эмар или Ланг Ланг. Садится за рояль. Прикасается к клавишам. Закрывает глаза. Вслушивается, улыбается, расточает похвалы, а потом, выдержав паузу, говорит, удивительным образом совмещая невинность и хитрость в глазах: "У меня есть один вопрос. Извините, пожалуйста...."

На языке Пьера-Лорана Эмара это означает, что совершенство достигнуто, но есть еще одна граница невозможного, через которую его должен перевести настройщик. И вот тогда и сольются в абсолютной гармонии рояль и музыка, звучащая в душе пианиста.

Штефан Кнюпфер: "После концертов я замечаю, что рояль звучит уже иначе. В него вошла эта энергия, она оставила отпечаток на деке, невидимый отпечаток, но его можно слышать. Это не мистика, это факт".

Авторы документального фильма "Pianomania" Лилиан Франк и Роберт Сибис добиваются ошеломляющего эффекта: даже далекий от музыки зритель сопереживает и чувствует в унисон с инструментом, как будто в этом музыкальном инструменте и в самом деле обитает душа. "Pianomania" – это не только контрамарка, пропускающая за кулисы концертных залов, это очень живой и увлекательный фильм о фанатичных творческих натурах, о поисках совершенства и о том, как из добротной материи и сложной механики рождаются божественные звуки.

Автор: Элла Володина
Редактор: Дарья Брянцева