Уполномоченный правительства ФРГ по сотрудничеству с Россией, странами "Восточного партнерства" и Центральной Азии, депутат бундестага от Социал-демократической партии Германии Гернот Эрлер в интервью Жанне Немцовой признал, что Европа упустила момент, когда произошло отчуждение между Москвой и Западом. Кроме того, немецкий политик, который уже 30 лет занимается Россией, дал свою оценку недавним выборам в Госдуму и избранию в российский парламент депутатов от Крыма.

DW: 18 сентября в России состоялись парламентские выборы. Главный их итог - очень низкая явка. Она, как отмечают многие наблюдатели, свидетельствует об апатии в российском обществе. С вашей точки зрения - это хороший или плохой сигнал?

Гернот Эрлер: Действительно, явка по сравнению с выборами в 2011 году заметно сократилась - с 60 до 48 процентов. С моей точки зрения, это означает, что люди не верят в то, что их голос может на что-то повлиять или что- то изменить. Они, можно сказать, сдались. Я не считаю это положительным сигналом.

- Большинство наблюдателей, и от ОБСЕ в том числе, говорят о фальсификациях. Германия признает парламентские выборы в России?

- Это сложно, скажу я вам, не признать выборы или не признать парламент. Тогда и на протяжении последних пяти лет мы не должны были бы признавать Думу. Ведь ясно одно: выборы 2011 года были еще больше сфальсифицированы, чем эти. Но если мы посмотрим на отчет ОБСЕ, которая послала 466 наблюдателей на эти выборы, то основные претензии касаются не столько дня голосования, сколько нарушений в предвыборный период. Особенно - на этапе регистрации, когда из 70 партий до выборов допустили только 14.

Что касается самовыдвиженцев, то почти из 300 зарегистрировали только 23. К этому прибавьте, что у партий, в первую очередь, у оппозиционных партий, был серьезно ограничен доступ к СМИ. А еще знаменитый административный ресурс, который использовался кремлевской партией "Единая Россия". Это те пункты, которые особенно выделили в ОБСЕ.

- Вы сравниваете выборы 2011 и 2016 годов, но между ними есть серьезное отличие. В этот раз в Госдуму избраны депутаты от Крыма. Официальная позиция правительства ФРГ сводится к тому, что Крым был незаконно аннексирован. Вы будете встречаться с депутатами от Крыма?

- Представители от Крыма, которые попали в Госдуму, ни в коем случае не будут восприниматься нами, как другие избранные коллеги. Мы не будем относиться к ним, как к легитимно выбранным. Надо четко дать понять, что эта позиция не изменилась, что мы не признаем аннексию Крыма. Но практически невозможно сказать: раз так, то мы вообще прекращаем контакты с Думой. Так мы сейчас поступить не можем.

- В Германии есть такая политическая дискуссия между теми, кто - если перевести с немецкого - понимает Путина, Putinversteher, и теми, кто Путина критикует. Как вы себя позиционируете?

- Это разделение на два лагеря я считаю не очень убедительным. Я думаю, что все зависит от того, что конкретно человек делает, а не к какому лагерю он относится. И моя задача как координатора межобщественного сотрудничества с Россией и странами "Восточного партнерства" - сохранять контакты.

- То есть зря немецкие газеты приклеили вам ярлык "путинферштеер"?

- Я не против, что меня так называют. Это же не ругательство, но понятие это неточное. И я знаю, почему меня так называют. Я в 2013 году написал статью для газеты Die Zeit…

- С заголовком "Конец нападкам на Россию"?

- Такой был заголовок, только его придумали в редакции. Но именно его всегда и цитируют.

- В этой статье вы проанализировали ситуацию с 2011 года и потом сделали вывод о том, что лучшей стратегией будет " партнерство ради модернизации", а двигателем к ней будет российский средний класс. Не считаете ли вы, что вот эта ваша стратегия провалилась?

- Да, но вопрос в том, провалилась ли она раз и навсегда. Вы абсолютно правы. С 2008 по 2012 годы, когда президентом был Дмитрий Медведев, мы - а я был активным участником этого проекта - разработали очень конкретные планы по партнерству ради модернизации между Германией и Россией. Все планы и схемы готовы, их можно хоть сегодня начать реализовывать. И я не теряю надежды, что это еще может произойти.

- Давайте я вам задам прямой вопрос. При Медведеве что-то удалось сделать. А при Путине сделать ничего не удалось. И если человек в течение 15 лет ничего не смог сделать в этом направлении, почему вы надеетесь, что в следующие 10 лет что-то изменится?

- Конечно, можно быть циником и сказать: дождемся 2024 года. Когда-нибудь и этот президент уйдет. Но я не считаю, что будущее России начнется лишь в 2024 году. Более интенсивное сотрудничество России с Китаем не исключает готовность работать и с немецкими партнерами. В середине сентября вице-канцлер Зигмар Габриэль (Sigmar Gabriel) был в России с большой делегацией представителей деловых кругов. Это означает, что контакт возможен. Конечно, не все зависит от контактов в экономике, внутренняя политика также важна.

- А вы оптимист?

- В политике без оптимизма никуда. Каждый политик должен быть оптимистом, иначе он не политик.

- Особенно если он занимается Россией, правильно?

- Именно.

- Вот смотрите, вы так дружелюбно относитесь к российскому руководству. Мягко ведете себя с ними. Какие-то цивилизованные способы пытаетесь найти разрешения конфликтов. А вот Россия по отношению к Германии не очень себя цивилизованно ведет и вообще ничего не стесняется. Это и пропагандистская машина, и история с девочкой Лизой, и хакерские атаки на правительственную сеть Германии. Как вы будете реагировать на это?

- Вопрос, который вы задаете, дает возможность еще раз четко увидеть разницу. Все, что вы говорите, правильно: Россия обращается с нами плохо. Но вот что мы не делаем - мы не опускаемся на тот же уровень, не занимаемся контрпропагандой. Мы не придумываем какие-то истории в ущерб России, мы не пытаемся отплатить той же монетой. Мы стараемся то, что действительно произошло, предать гласности. Это касается и российской политики по отношению к Германии. Мы думаем: время покажет, что это и есть правильный метод борьбы с этими атаками.

- Складывается такое ощущение, что Европа просто отвечает на вопросы повестки дня, которую предлагает Путин. Есть ли какая-то внятная стратегия, как работать с Россией?

- Такое впечатление может возникнуть, потому что на данный момент мы имеем дело с исключительной ситуацией. Долгосрочная стратегия здесь не сработает. Я мог бы сейчас приводить цитаты из документов ЕС, который годами использовал выражение "стратегическое партнерство" в отношении России. И все это сейчас прямо-таки разрушено из-за украинского конфликта. Стратегия не исчезла, но необходимо, чтобы мы сейчас сконцентрировались на том, чтобы выйти из этой ситуации, так как она невероятно опасная, в том числе и для нас.

То, что происходит между двумя соседями - Россией и Украиной - это же не так далеко от нас. И поэтому Германия решила взять на себя ответственность. Вместе с Францией в рамках "нормандской четверки" мы решили, что военного решения у этого конфликта нет. Есть только политическое решение.

- Вы 30 лет работаете, занимаетесь Россией. Если подвести итог, вы разочарованы тем, что происходит?

- Я не разочарован, я обеспокоен. Я беспокоюсь, что на данный момент есть не только украинский кризис, но и глубокий кризис между Западом и Россией. И что мы этого не смогли избежать. Что мы не смогли своевременно распознать процессы отчуждения. Что мы думали, что проводим хорошую политику в отношении России с партнерством для модернизации, сотрудничеством в области экономики, с взаимозависимостью в энергетическом секторе, с сотней городов-побратимов, со 150-ю партнерскими проектами в сфере высшего образования и "Петербургским диалогом".

А в России говорят: они воспользовались нашими слабостями; расширение НАТО на восток, расширение ЕС на восток, цветные революции - все организовано ЦРУ. Они всегда работали против нас. А мы заметили слишком поздно, что это отчуждение выйдет на политический уровень.

Смотрите также: