Приближаются две "юбилейные" даты: 23 августа 1939 года был подписан печально известный пакт Молотова-Риббентропа, а неделю спустя началась Вторая мировая война.

Резолюция ОБСЕ

Парламентская ассамблея ОБСЕ - вопреки протестам российской делегации - приняла по инициативе Литвы и Словении резолюцию, в которой, в частности, подчеркивается, что в XX веке страны Европы пережили два мощнейших тоталитарных режима - нацистский и сталинский, во время которых имел место геноцид, нарушались права и свободы человека, совершались военные преступления и преступления против человечности.

В документе также выражается глубокая обеспокоенность в связи с прославлением тоталитарных режимов, содержится предупреждение о возможном усилении экстремистских режимов. Кроме того, ОБСЕ предлагает объявить 23 августа Днем памяти жертв национал-социализма и сталинизма.

Реакция Москвы

Резко критически оценили резолюцию ОБСЕ депутаты Государственной Думы. Глава международного комитета Константин Косачев отметил, что это "не что иное, как попытка переписать историю Второй мировой войны, возложив равную ответственность за ее причины, ход и результаты на гитлеровскую Германию и бывший Советский Союз". Такое высказывание Косачева, а также не менее резкие заявления первого заместителя председателя Госумы Олега Морозова и лидера КПРФ Геннадия Зюганова приводят российские СМИ.

Болезненная реакция ряда российских политических и государственных деятелей, считает председатель историко-просветительского и правозащитного общества "Мемориал" Арсений Рогинский, связана с двумя проблемами. Во-первых, объявив себя правопреемницей СССР, Россия не смогла по-настоящему переосмыслить все советское наследие, и пытается унаследовать только славные страницы истории, отпихиваясь от той части, которой надо стыдиться. Во-вторых, "в России не осуществлена правовая оценка преступлений сталинского режима", - заявил Арсений Рогинский в интервью "Интерфаксу".

Резолюция запоздала

"Справедливой" назвала в интервью Deutsche Welle резолюцию ОБСЕ московский историк из общества "Мемориал" Ирина Щербакова. Более того, по ее словам, такой документ следовало принять намного раньше. "Мы считаем, что эта резолюция сильно запоздала - на несколько десятков лет, - заявила она. - Эту дату, то есть круглую дату заключения пакта и начала Второй мировой войны, оставить без внимания нельзя".

Ирина Щербакова считает нормальным, если бы Россия признала, каким был режим в СССР на протяжении многих десятилетий. "Это создало бы почву для взаимного диалога и общей работы, для общей памяти - для всего того, о чем мы мечтали еще в начале девяностых годов и что казалось таким близким, и что теперь - по крайней мере на ближайшие несколько лет - представляется почти невозможным", - подчеркнула она.

Власть слишком "присматривается" к истории

Ирина Щербакова и ее коллеги намерены, однако, и далее вести свою работу, хотя независимые исследователи, по ее словам, испытывают очень сильное давление, им чинят всевозможные препятствия.

"Когда власть начинает так внимательно присматриваться к истории, пытается превратить ее в идеологию, это верный признак глубокого неблагополучия - и идеологического и всякого прочего этой власти. Она не чувствует себя абсолютно уверенной", - заявила Ирина Щербакова.

Из немецкого опыта

Различный подход к собственной истории в Германии и в России отметил в интервью Deutsche Welle директор Немецкого исторического института в Москве Бернд Бонвеч (Bernd Bonwetsch). "Если брать правительство, президента и политическую верхушку вообще, - заявил он, - то ситуация значительно отличается от существующей в Германии, от того, что говорят немецкие политики и чего от них ожидают".

Бонвеч признает наличие существенных различий в истории Германии и СССР, несмотря на миллионы жертв в обеих странах. В Советском Союзе, в частности, не было Холокоста, и не он развязал мировую войну. Правда, напомнил историк, и Советский Союз не останавливался перед применением силы во имя достижения собственных интересов: можно вспомнить о Финляндии или о Румынии в 1940 году.

Разный тоталитаризм

Разными считает системы, существовавшие в гитлеровской Германии и в сталинском СССР, и Ирина Щербакова. Она указывает, что и в резолюции ОБСЕ Гитлера и Сталина не ставят на одну доску.

"В документе речь не идет об идентичности двух режимов. Говорится о том, что это были режимы крайней несвободы. В некоторых своих проявлениях они были разными, но общее было одно: люди и общество были поставлены в ситуацию полной несвободы. Индивидуум почти не имел никакой возможности свободно высказывать свое мнение. Это стоило жизни миллионам и миллионам людей. Не следует ставить знак равенства между этими системами. Дело историков подумать о том, почему ХХ век принес нам такие формы и как сделать так, чтобы это не повторилось", - заявила Ирина Щербакова.

Странная комиссия

Говоря об отношении к прошлому в России, Бернд Бонвеч указал на указ президента о создании комиссии по противодействию фальсификации истории в ущерб интересам страны. "Это весьма странная комиссия, - считает немецкий ученый. - Одним из следствий ее работы стало, например, то обстоятельство, что вице-президент Российской академии наук потребовал от историко-филологических институтов вести строгий учет и фиксировать случаи фальсификации истории, указывая фамилии, адреса и номера телефонов таких историков".

Его настораживает такое обращение российских политиков, правительства и президента к собственной истории. Он призывает их к большей самокритике, более трезвому подходу. Бернд Бонвеч напомнил про недавний скандал с публикацией на сайте министерства обороны России, автор которой возложил часть ответственности за развязывание Второй мировой войны на Польшу. "Нельзя, однако, возлагать на Польшу такую же ответственность, как на гитлеровскую Германию и сталинский СССР, которые своим пактом способствовали началу Второй мировой войны", - указал Бернд Бонвеч. В Германии, подчеркнул он, привыкли к тому, что правительство не вмешивается в работу историков и не дает им никаких указаний.

Просвещенный подход к истории

Оценивая резолюцию ОБСЕ, Бернд Бонвеч не стал утверждать, что этой организацией двигали сугубо научные мотивы, были и политические. Но одно дело, считает он, возмущаться по этому поводу и также политически реагировать, и совсем другое - серьезно заниматься собственной историей, ее ошибками и трагедиями.

"Мне представляется необходимым более просвещенный подход к истории, которая внутри самой России была столь ужасной для россиян. Нужно просто признать, что это было", - подчеркнул Бернд Бонвеч. Его, как и Ирину Щербакову, беспокоит тот факт, что историков, которые стараются объективно разобраться в российском прошлом, начинают подозревать в фальсификации истории. "В этом я вижу серьезную проблему", - заявил немецкий профессор.

Автор: Никита Жолквер
Редактор: Вячеслав Юрин