В. Дорохов: Я обратил внимание на ту историческую аналогию, которую использовал Леонид Радзиховский. А именно с генералом Франко. Сейчас вообще модно применительно к Лукашенко искать аналогии. Вспоминают про полковника Каддафи, который нормализовал отношения с Европой, отказавшись от поддержки мирового терроризма и свернув программу создания ядерного оружия. Часто говорят о другом примере, о Николае Чаушеску времен 60-80 годов. Когда Румыния формально оставалась членом советского блока, но постоянно фрондирующим. Не участвовала в работе некоторых структур СЭВа, не ввела войска в Чехословакию, но за это собственно Чаушеску получал определенные бонусы - моральные и материальные. Возможен ли вариант нового Чаушеску для Лукашенко, принимая во внимание тот факт, что сейчас отношения у России с Европой не самые лучшие?

А. Рар: Я боюсь делать такие параллели с таким уж прошлым. Я уж точно не желаю Беларуси пути Румынии, где машины не ездили, бензина не хватало, нефть не закупалась, страна нищенствовала в СЭВе и была изолирована. И чем Чаушеску и его элита закончила – мы тоже хорошо знаем.

В. Дорохов: Я имею в виду геополитическую позицию.

А. Рар: Я бы сравнил Беларусь с Украиной. Мне удалось достаточно долго поговорить с Лукашенко при выключенных микрофонах и у меня сложилось впечатление, что он достаточно внимательно изучает опыт Януковича, человека, который выстраивает уже не шатающуюся двухвекторную политику – то в объятия Запада, то назад к России, в единое экономическое пространство, а уже летает на двух прочных крыльях. Мне кажется, что такую политику Беларусь будет стараться выстраивать. Естественно, при такой политике в самом руководстве Беларуси должны появиться разные силы при Лукашенко, которые с одной стороны, будут ориентированы на сближение с Европейским союзом, и другие, которые будут во что бы то ни стало держать контакт с Россией, потому что Беларуси нужны российские рынки, потому что белорусские товары не конкурентно способны на европейских рынках. Я думаю, Лукашенко будет пытаться стать Януковичем. Он уже с ним встречался. И идут там самые интересные переговоры по созданию такого транспортного консорциума в сотрудничестве с Европейским союзом и с Россией, для того чтобы себя обезопасить от обоих боков, но и включиться в новую европейскую энергетическую архитектуру.

В. Дорохов: Готова ли Европа пойти на то, чтобы взять Лукашенко под свое крыло, если отношения с Россией будут ухудшаться, а Лукашенко будет демонстрировать готовность к диалогу по достаточно определенному кругу вопросов: энергобезопасность, гарантии транзита, борьба с нелегальными мигрантами.

А. Рар: Я думаю, что США на это готовы были бы. Уже сейчас там сигналы подают Лукашенко, что если он пойдет по этому курсу, который вы сейчас описали, то поддержка ему может даже и будет. Я думаю, что новые европейцы в Польше, Прибалтике такой курс тоже с энтузиазмом бы поддержали, но я думаю, что ни немцы, ни французы, ни англичане на такое не пойдут. Никто не будет ради Лукашенко ссориться с Россией, и никто не имеет иллюзий считать, что Европа, которая тоже не в самом лучше экономическом состоянии, может искусственно поддерживать белорусскую экономику.

В. Дорохов: А какую позицию в таком гипотетическом противостоянии могла бы занять белорусская оппозиция?

В. Вечерко: Белорусская ситуация двухфакторная: отсутствие демократических реформ и угроза независимости. И то, что в стране не проводятся полноценные демократические реформы, сковывает экономическую инициативу и таланты белорусского народа и возможности ее экономики. Поэтому помощь помощью, но помощь эффективна тогда, когда сам ее объект может что-либо сделать. Мы можем, но при условии начала этих самых реформ. Что касается поддержки теперешнего фактического руководства страны в том случае, если оно отходит от России, но опять же это было бы надежно, если бы этот отход декларировался принятием иных ценностей и если бы были не только слова, но и дела. Например, денонсация союзного договора. Тогда можно было бы надеяться, что объективно демократизация страны вслед за таким шагом была бы делом близкого будущего.