Арт-рынок переживает бум. Только в этом году осенние торги принесли в кассы трех ведущих аукционных домов мира - Sotheby´s, Christie´s и Phillips - порядка 600 миллионов долларов. Но как формируются астрономические цены на искусство, старое и новое? Жаклин Новиковски (Jacqueline Nowikovsky) попыталась найти ответ на этот вопрос в своей книге под названием "$ 100.000.000? Цена искусства".

Deutsche Welle: В книге вы выдвигаете тезис, что так называемые объективные критерии качества искусства, равно как и другие стилистические и эстетические особенности, имеют при формировании цены лишь второстепенное значение. Согласно вашей теории, картина равнозначна акции: главное, чтобы она была выпущена определенным "предприятием", то есть, скажем, приписывалась Ван Гогу.

Жаклин Новиковски: Для множества покупателей произведений искусства значение имеет общественное признание их коллекции, интерес к их личности. Для этого необходимо получить для коллекции имена определенных художников, тех, кого публика сразу узнает. Эстетические вопросы тут вторичны. Это неизбежно ведет к тому, что художник (или художественное направление) превращается в "марку", которую позиционируют на рынке.

- Но разве раньше это было по-другому? Разве заказчики не стояли в очереди к Рубенсу или Тициану, потому что это были Рубенс и Тициан?

- Конечно, среди художников всегда были подобные "князья", которые высоко котировались среди заказчиков и "передавались" из рук в руки, от одного европейского двора к другому. Но если раньше таких заказчиков-аристократов были единицы, то сегодня искусство может себе позволить достаточно широкий круг покупателей. Художественный рынок стал гораздо сложнее, сегодня в него втянуто больше денег и больше игроков, чем когда-либо.

- Эти игроки - художественная торговля, галереи, частные коллекционеры, наконец, музеи. Аукционы и ярмарки приобрели большое, структурообразующее значение. Кого из участников арт-рынка вы назвали бы особенно влиятельными?

- Не существует четкой иерархии. Существуют определенные люди, которые в тот или иной отрезок времени задают тон. Тот, кому удается принести на рынок что-то новое, и является "героем часа". Кроме того, существуют многочисленные связи, явные и скрытые. Например, почти все значительные коллекционеры взаимодействуют с музеями. Коллекционерам выгодно выставлять свои сокровища в музеях, они от этого поднимаются в цене. Заинтересованность музеев также налицо. Словом, бесполезно искать в этой "стае" одного "вожака": речь идет именно о системе, об индустрии.

- Можно ли говорить о том, что происходит искусственное взвинчивание цен?

- То и дело возникают и курсируют "теории заговора", согласно которым за всем стоит некий всесильный картель, который управляет мировым арт-рынком. Это глупости. Никто не в состоянии просчитать все вперед. Даже если в отдельных случаях удается поднять цены на определенного художника, например, искусственно провоцируя ситуацию дефицита или спекулируя на аукционах. Можно предсказать определенные тенденции, но невозможно написать сценарий будущего.

- Сверхуспех таких личностей, как, скажем, Дэмьен Херст (Damien Hirst) внушает подозрение, что кому-то это все-таки удается.

- Херст, конечно, амбивалентная фигура. С одной стороны, он прекрасно понимает, как действуют механизмы арт-рынка, и беспощадно их эксплуатирует. С другой стороны, в его цинизме всегда есть доля иронии. Херст полностью освободился от диктата галерей, он сам проводит аукционы только своих работ… Это уже почти "перформанс", пародия на ритуалы арт-рынка.

- Существуют ли какие-либо объективные критерии, по которым можно определить "хорошее" и "плохое" искусство?

- "Осеннего салона", как в Париже в 19-м веке, не существует. Нет одной-единственной инстанции, которая в состоянии определять, что такое хорошо, а что такое плохо. Но среди множества институций и структур существуют те, мнение которых заслуживает доверия. Цель моей книги - усилить их позиции.

Авторы: Йохен Кюртен / Анастасия Буцко
Редактор: Виктория Зарянка