Под псевдонимом Халил скрывается живущий в США художник арабского происхождения, работающий политическим карикатуристом для многих американских изданий. В 2011 году вместе с таким же анонимизированным коллегой - писателем персидского происхождения под псевдонимом Амир - они создали графическую новеллу "Рай Захры" (Zahra´s Paradise), в центре которой иранское Зеленое движение 2009 года, когда прошли массовые протесты против переизбрания Махмуда Ахмадинежада на пост президента Ирана. Соавторам не раз угрожали смертью. Они предпочитают не раскрывать своих истинных имен.

DW: Как расстрел редакции Charlie Hebdo повлияет на работу карикатуристов и сатириков во всем мире?

Халил: На самом деле я думаю, что, в конце концов, это не ослабит нас, а сделает сильнее. Все теперь заговорили о важности права на свободу выражать свое мнение. Я уверен, что это вдохновит каждого на публикацию подобных карикатур. Это будет невозможно остановить. В 2006 году меня много раз просили дать интервью (в связи с дебатами о карикатурах на пророка Мухаммеда, опубликованных датской газетой Jyllands Posten в 2005 году. Их автору угрожали убийством, а в 2006 году карикатуры перепечатал французский журнал Charlie Hebdo. – Ред.). Мне было нелегко ответить.

Датская газета, впервые опубликовавшая карикатуры, с моей точки зрения, была несколько безответственна. Насколько мне известно, это редактор побудил карикатуристов что-то нарисовать про пророка Мухаммеда, а не наоборот. Между тем именно редактор несет ответственность, он должен взвесить все за и против и спросить себя: вносим ли мы важную составляющую в политический диалог или нам просто интересно позлить людей и посмотреть, на что они потом будут способны? Уже тогда это была непростая тема.

Конечно, я борец за право на свободу слова, от этого зависит мое существование как художника и политического комментатора. Но с другой стороны, перед публикацией каждой карикатуры и я, и мои редакторы спрашиваем себя, содержит ли рисунок политическое высказывание или это просто провокация, способная лишь разгневать людей. В случае с Charlie Hebdo все проще. Любые рассуждения отступают на задний план ввиду чудовищности преступления. Ничто не может извинить подобную форму насилия. Даже если редакции сатирического журнала можно было бы предъявить какие-то упреки в безответственности, это никак не оправдывает убийства. Нужно сказать, что Charlie Hebdo стал отныне всемирным символом свободы выражения мнений.

- Насколько отличалось содержание Charlie Hebdo от похожих журналов? Они себе больше позволяли?

- Да, они были храбрее и отважнее многих других. Меня в особенности восхищали карикатуры ныне убитых художников Кабю и Волински. Я не был с ними лично знаком, но один из моих друзей, карикатурист из Алжира, тесно дружил с обоими. Жорж Волински однажды очень ему помог в трудной жизненной ситуации. Я с глубоким убеждением заявляю: ни Кабю, ни Волински не руководствовались ненавистью или исламофобией. Легкомысленными они тоже не были. Для них важным было лишь одно - свободно самовыражаться при помощи рисунков.

Они не хотели, чтобы кто-то им указывал, вот это вы говорить можете, а вот это нет. Я сам получал в прошлом смертельные угрозы и могу идентифицировать себя с коллегами по профессии. Как можно взять, пойти и просто убивать людей только за сказанное или нарисованное? Для меня это совершенно бессмысленно.

- Думая о трагических событиях в Париже, скажите, а есть ли такой предел, после которого вы не имели бы мужества продолжать работу?

- Этот вопрос я задавал себе уже много раз. И у меня нет простого ответа. Я думаю, тут речь идет не о мужестве в первую очередь, а об упрямстве. Если кто-то угрожает убить меня, я всегда немного беспокоюсь, хотя бы на какое-то время. И моя жена очень волнуется. Тем не менее, эти угрозы остаются для меня чем-то абстрактным. Я думаю примерно так: "Эти люди хотят запугать меня, но у них ничего не выйдет". И работаю дальше. Пока с успехом. Угрозы против меня приходили с израильской стороны или от людей, идентифицировавших себя с Израилем.

Например, мне однажды сообщили, какая модель пистолета будет использована, чтобы покончить со мной. Но я решил, что они хотят нагнать на меня страха, и просто перестал воспринимать это серьезно. Мой алжирский друг, однако, несколько лет назад посчитал угрозы в его адрес настолько реальными, что предпочел покинуть родную страну. Во время алжирской гражданской войны (в 1990-х годах. – Ред.) он был там популярным карикатуристом, а затем уехал из Алжира в Париж. Без работы.

И в тот момент, я вижу в этом иронию и чудо одновременно, именно Жорж Волински, теперь убитый, взялся за телефон и помог моему другу. Он уже тогда был известной личностью. Позвонил одному приятелю в редакцию газеты L'Humanité и сказал: "Ты должен дать этому парню работу. У него проблемы на родине, ему нужна помощь". Вот так мой друг Слим получил место политического карикатуриста в этой газете. Это одна из тех историй, которые рассказывают слишком редко. История про человеческую солидарность вне зависимости от этнического происхождения или религии. История о том, как один еврей захотел помочь одному мусульманину.

- Есть такие темы, которые вы совсем не трогаете или крайне редко используете для карикатур, чтобы не задеть ничьих чувств и никого не разгневать?

- Мой подход всегда один и тот же. Нарисовав рисунок, я каждый раз задаю себе вопрос, есть ли в нем политическое послание. И важно ли это послание, важно ли транслируемое мнение настолько, чтобы его опубликовать, даже если оно потом кого-то разозлит? Чаще всего я заранее знаю, что мои работы кого-то заденут, например, друзей Израиля. Я спрашиваю себя, что стоит на первом плане - желание взбесить этих людей или сказать нечто, пропущенное другими карикатуристами? Я стараюсь никогда не рисовать карикатур только для того, чтобы стукнуть кулаком по столу. Я стараюсь быть ответственным. В мою задачу не входит просто злить людей моими работами.

Есть карикатуристы, которые поступают иначе. Заметно, что они хотят лишь зацепить людей за больное, хотят лишь провоцировать, потому что ловят от этого кайф. Они ничего не добавляют к диалогу. Например, если они изображают пророка Мухаммеда как педофила, какое за этим таится политическое послание? Я что-то не могу его разглядеть. Они хотят лишь привлечь к себе внимание. Я считаю подобное оппортунизмом и безответственностью.

- Какое послание вы бы адресовали тем, кто совершил теракт в Париже?

- Я бы задал им пару вопросов. Я бы хотел знать, чего они, по их мнению, достигли своим деянием. Кому помогли, убив двенадцать ни в чем неповинных людей? Мусульманам? Исламу? Кому, во имя всех благ этого мира, можно помочь, совершив такое чудовищное преступление?