Но есть немало пожилых людей, которые не нуждаются в интенсивном уходе, но жить хотели бы там, где живут пожилые люди, у которых другой ритм жизни и другие потребности, нежели у молодых семей с детьми. Дома, в которых живут пенсионеры, называются в Германии «Seniorenhaus». В одном из таких домов города Фрайбурга, в гостях у семьи еврейских иммигрантов Познер, побывала моя коллега Виктория Баллон.

Seniorenhaus - это не дом для престарелых и немощных стариков. Дом, в котором живет Нелли Евгеньевна Познер, называется „Seniorenhaus“ - дом для пожилых людей, или как она его называет - «дом пенсионеров». Ничего казенного, никакой коридорной системы, на каждом из трех этажей красивого старого дома всего по две отдельных квартиры. В двухкомнатной квартире Нелли Евгеньевны много знакомых предметов: сахарница, рюмки, подсвечник напоминают советское время. Телевизор с тарелкой, чтоб смотреть передачи из России. На стенах портреты предков, родственников и друзей. Интересная фотография - две руки в обручальных кольцах - руки уже немолодых людей, решивших дальше идти вместе. Нелли Евгеньевна Познер из Петербурга и Хейно Рюйтель из Эстонии поженились не так давно. И начали новую жизнь когда обоим было уже под семьдесят - в Германии.

Познер: Я живу вместе с мужем - мы молодожены. В России, в Петербурге я преподавала, была педагогом-режиссером. Я, в общем счастливый человек, потому что всю жизнь занималась делом, которое я люблю: я люблю детей, свою профессию. Но личная жизнь как-то не получалась, и получилась только на закате моей жизни. Я своего мужа ждала 66 лет.

В доме пенсионеров они поселились вскоре после прибытия в Германию. Родственников у них здесь нет. Им предложили обратиться в благотворительную организацию Arbeiterwohlfahrt, которая распоряжается несколькими подобными домами во Фрайбурге. Чтобы пожилым людям получить в таком доме квартиру, надо встать на очередь. Но во Фрайбурге долго ждать не приходится - пару месяцев. При этом учитываются такие факторы как возраст - обычно более 65 лет - и состояние здоровья. Финансируется жилье государством и благотворительным объединением. В качестве социальной помощи еврейским беженцам пенсионного возраста немецкое государство выплачивает так называемую базовую пенсию, которая не зависит от трудового стажа в России. Пенсия же из России здесь мало чем может помочь. Тем, кто ее получает, хватает как раз на то, чтоб раз в пару лет съездить туда - посетить родных и знакомых.

Познер: Квартира у нас не очень большая, но она достаточно удобная, и я научилась в той жизни быть скромной. Больших запросов у нас нет, и нас все вполне устраивает. Наш синьор-хауз дом пенсионеров - очень удачный. Во-первых, мы находимся в центре города, мы не связаны транспортом, всюду можем просто дойти. Во-вторых, у нас очень хороший директор - Руди Веллер. Когда обращаешься за помощью, он всегда идет навстречу. Он устраивает нам дни рождения, дарит цветы по праздникам, какую-то заботу, тепло с его стороны мы всегда чувствуем. Старики ведь очень ранимы, но им немного надо для счастья - немножко внимания. И это внимание я очень остро чувствую, и очень ценю.

Возникает все же вопрос, зачем жить именно в таком доме. На самом деле, совсем больных и немощных, тех, кто уже не может сам ходить в магазин, кто прикован к кровати, поселяют в другом доме престарелых- Altersheim, который больше похож на больницу - с сиделками и врачами. Но и здесь - при всей изолированности жилья - старики все же под присмотром. В случае необходимости им помогают с уборкой, здесь есть столовая для тех, кому тяжело каждый день самому готовить. Раз в две недели сюда приходит врач - проверить самочувствие, постоянно дежурит медсестра.

Познер: В нашем доме есть медсестра, и есть красная кнопка. Если кому-то паче чаяния станет плохо, то надо нажать на эту кнопку - и придет сестра и вызовет скорую. Мы уже дважды ей пользовались. Муж сломал коленную чашечку - упал. Не успели мы сообразить что к чему - мгновенно приехали медработники и моментально посадили его в кресло и отвезли в больницу. Это очень приятно, когда все функционирует. Вообще, я считаю, что у нас здесь такая тихая спокойная старость. И обидно, что ничем не могу быть полезна Германии – я ей благодарна.

Я не стала говорить Нелли Познер, что недавно читала в местной газете письмо такой же русской пенсионерки, из того же дома престарелых, где она жалуется, что квартиры слишком маленькие, с переводом в другой дом престарелых и походами к врачу никто не помогает - барахтайся сам как можешь, а свои соотечественники тоже за любую помощь денег требуют. Так что, есть и здесь недовольные. Поэтому Нелли Евгеньевна все время подчеркивает, что говорит только за себя. У нее тоже есть свои сложности. 5 лет в Германии, конечно, хочется больше общения. В доме есть несколько русских, но в основном все соседи- немцы. Ей хотелось бы узнать их поближе, хотелось бы и здесь учить детей, вести кружок, хотя бы на общественных началах...

Познер: Проблема у меня одна - это, конечно, язык. На бытовом уровне я могу объясниться. Я не заблужусь, могу купить, что хочу, могу объясниться на вокзале. Но когда я прихожу в государственное учреждение или медицинское - уже не хватает словарного запаса. Тем более, что бюрократический немецкий - он очень сложный. Мой муж неплохо говорит по-немецки, но он плохо слышит. Так что он спрашивает, а отвечают мне (смеется). Но я уже говорила о нашем замечательном директоре - он устраивает для нас – русскоязычных - курсы немецкого языка. Это немножко, только один час, но мы - русскоязычные жители дома пенсионеров - собираемся раз в неделю и занимаемся бесплатно на этих курсах.

В смысле общения и реализации своего опыта приходится довольствоваться мероприятиями в русском клубе. Она пару раз уже выступала там со стихами Фета. Я спрашиваю Нелли Евгеньевну, не скучает ли она по тому городу, где она прожила столько лет?

Познер: Я, конечно, очень люблю Петербург. Но город как человек - у него есть внешность- это дворцы, это набережные, памятники, и у него есть духовная суть. И вот эта духовная суть в Петербурге очень изменилась, причем даже за те 70 лет, что я живу на свете. То есть это совершенно другие люди. Я помню, как вели себя люди в блокаду, после блокады. А сейчас - это то самое хамство, от которого я здесь отдыхаю. Здесь мне здесь очень нравится спасибо, здравствуйте, и пожалуйста в магазинах. Мне говорят, что это не очень искренне. Может и неискренне, но это приятная форма обращения. Как-то чувствуешь себя человеком. Конечно, когда по телевидению показывают ленинградские пейзажи, мы смотрим и говорим - вот Стрелка Васильевского острова, вот - Смольный, а это недалеко от нашего дома, но... Я ходила в последние годы по городу и думала - в этом доме жили мои родные, которые погибли в блокаду. А здесь жили родные, которые недавно умерли. А здесь жили друзья, которые уехали в Америку. И теперь меня тянет только на кладбище, где похоронены мои родные. Остальное я воспринимаю лучше в альбомах и открытках и своих воспоминаниях. Потому что Петербург забыть нельзя.

Я заметила, что пожилые люди того поколения, которого коснулась война, приехав в Германию, часто начинают ворошить свои военные воспоминания, пересматривать их под влиянием того, с чем сталкиваются здесь. Нелли Познер ребенком пережила блокаду, в блокаду погибло 11 человек из ее семьи. Думает ли она об этом здесь?

Познер: Сейчас я рассматриваю эту войну как войну идеологий. Это не наши народы воевали - они стали жертвой, и немецкий народ тоже очень пострадал. Я как-то очень уважаю Германию за то, что она имела мужество принести покаяние, и она имеет право на счастливую жизнь дальнейшую. Потому что она делает выводы из своих ошибок, то, что, к сожалению, не очень умеют делать на моей родине.

В редакцию приходит много писем с вопросами юридического характера, связанных с процедурой приема в Германии переселенцев из стран СНГ. Мы обратились за некоторыми разъяснениями к кёльнскому адвокату Норберту Гинтену.

- С какими проблемами приходят к адвокату переселенцы и эмигранты из стран СНГ?

Самая главная проблема - это уровень знаний немецкого языка. Поздние переселенцы должны доказать перед многими инстанциями, что они способны вести простую беседу на немецком языке. Знания языка проверяются на экзамене. Для этого Федеральное административное ведомство направляет в области проживания этнических немцев своего представителя, который присутствует при проведении языкового теста. Во многих случаях знания языка являются недостаточными. Это проблема, с которой мы сталкиваемся чаще всего. После вступления в силу нового закона появилась еще одна преграда. Она заключается в том, что супруги и дети кандидатов в поздние переселенцы тоже должны доказать, что они имеют начальные знания немецкого языка.

Отказ о приеме в Германию можно опротестовать, что мы делаем во многих случаях. Через поданную апелляцию можно попытаться доказать, что знания языка достаточны для приема в Германию или же, что знания немецкого языка не могли быть проявлены из-за условий жизни в месте проживания этнических немцев. Федеральное административное ведомство во многих случаях обращает на это внимание, если предоставляются доказательства, что знания немецкого языка являются лучше, чем их удалось проявить на экзамене. При рассмотрении апелляции, кандидат в поздние переселенцы снова приглашается на собеседование, где его знания языка проверяются повторно, но для этого необходимо ходатайство адвоката или решение суда.

- Расскажите о самых типичных ошибках, которые совершают этнические немцы при подаче ходатайств о приеме в Германии в качестве поздних переселенцев?

Как показывает мой опыт, заявления от кандидатов в переселенцы о приеме в Германию заполняются очень хорошо. После получения результатов языкового теста они проверяются повторно. А именно: соответствуют ли ответы, которые были даны на экзамене, данным, находящимся в ходатайстве о приеме в Германию. Федеральное административное ведомство принимает, во внимание тот факт, что чьи то знания языка не были оценены в достаточной степени.

В своем заявлении о приеме необходимо давать достоверные сведения, потому что позднее все они проверяются на экзамене. Но конечно, знания немецкого языка не должны быть представлены в заявлении хуже, чем они есть на самом деле. Необходимо, чтобы у переселенца был человек, который уполномочен поддерживать контакт с Федеральным административном ведомстве на месте, но также адвокат, который заботился бы о том, чтобы в это ведомство поступили все необходимые документы заявителя. В случае, если будет недоставать каких - либо бумаг или будет получено отрицательное решение из Федерального административного ведомства адвокат мог бы представлять интересы заявителя в этом учреждении. Он мог бы объяснить, какие бумаги необходимы для оформления искового заявления, и какими будут расходы в случае обращения в суд.

- Каковы шансы получить разрешение на ПМЖ в Германии у тех этнических немцев, которые не сдали экзамен по немецкому языку? Можно ли доказать через суд, что у того или иного кандидата в переселенцы не было реальной возможности сохранить в семье немецкий язык и культуру?

Это тот случай, когда поздний переселенец не смог выучить немецкий язык из-за условий жизни в месте своего проживания. Он выражен в шестом параграфе четвертой части закона об изгнанных. Если будут представлены доказательства, что из-за условий жизни знания языка оказались не достаточными, можно все равно рассчитывать на то, что будет получено разрешение о приеме. Такие случаи были в моей практике. Например, совсем недавно, когда заявительница немецким языком в достаточной степени не владела, потому что она выросла в доме интернате для сирот. Там все разговаривали только на русском языке.

Суд принял это во внимание и в этом случае, вынес положительное решение о приеме.

Это было интервью с кельнским адвокатом Норбертом Гинтеным. Дорогие друзья, если у вас возникли новые вопросы, касающиеся правил приема переселенцев и иммигрантов в Германии – пишите, а мы постараемся с помощью специалистов ответить на ваши вопросы.