Эвтаназия - слово греческое. Означает оно «хорошая смерть». Но сегодня оно употребляется ещё и в таком значении: помощь человеку, решившему покончить с собой. Каждый взрослый человек имеет полное право по своему усмотрению распорядиться собственной жизнью. В том числе и прекратить, оборвать её. Так почему же не помочь ему обставить этот последний акт по возможности безболезненно и гуманно? Вот, главный аргумент сторонников эвтаназии. Но как согласовать эвтаназию с христианской моралью, осуждающей самоубийство? И, самое главное, как избежать злоупотреблений? Возражают противники. Сейчас в Германии эти споры вспыхнули с новой силой.

Пожилая дама с улыбкой подносит ко рту стакан. В стакане - смертельный коктейль. У её постели сидит средних лет господин. На лице его - сострадание. Искреннее или наигранное? Господин этот - бывший сенатор юстиции города Гамбурга. Зовут его Рогер Куш.

«Я ещё не встречал в жизни человека, который вызывал бы у меня такое уважение, как госпожа …Ш »

Госпоже Ш., давайте не будем называть её полное имя, было 79 лет. Нет, у неё не было никаких смертельных недугов, лишь обычные старческие недомогания. Она с трудом передвигалась, и была уже не в силах выйти из квартиры. Она не хотела быть зависимой от чужой помощи, она страшилась одиночества, а больше всего она страшилась прозябания в доме престарелых. Так постепенно у неё созрело решение уйти из жизни. Что она и сделала в прошлую субботу. Но причём здесь господин Куш? А именно он обеспечил ей смертельный коктейль. И сидел у постели умирающей с искренним или наигранным состраданием на лице. Но не только это. Господин Куш - политик. Поэтому всю сцену он заснял на видео и выставил ролик в интернет. Вот госпожа Ш. говорит, что у неё нет никакого желания лишь усилием воли и дальше «тащить на себе остаток жизни, идти на компромиссы, чтобы сохранить хотя бы остатки достоинства». Вот она подносит к губам смертельный коктейль. Вот господин Куш выходит из комнаты и кадра. На этом съёмка прерывается.

«В принципе жизнь и смерть - это сугубо личные аспекты, это потаённые вещи, которым не следует выносить на всеобщее обозрение. Это придаёт всей истории несколько гротескный характер».

Считает депутат Бундестага, официальные представитель Христианско-демократического союза по правовым вопросам Юрген Геб. И это ещё самая мягкая критика. Дело в том, что Рогер Куш сделал эвтаназию главной темой своей политической активности и не гнушается при этом ничем. Так, в марте этого года он представил пораженной публике изобретённый им самим «аппарат для самоубийства». Действует он так: самоубийца только нажимает кнопку, а дальше срабатывает электромоторчик, который выдавливает из одного шприца наркотик, а из второго - раствор хлористого калия. Но, Бог ему судья, этому шарлатану от политики вместе с его монструозным «аппаратом для самоубийства». Но проблема-то остаётся. На одной чаше весов - право человека самому распоряжаться собственной жизнью, например, чтобы избавиться от невыносимых страданий при неизлечимой болезни. На другой - клятва Гиппократа и заповедь «Не убий». В Германии пассивная помощь при эвтаназии разрешена, активная - запрещена. Но где грань между ними? Например, врачи в Германии зачастую вынуждены сами решать этот вопрос в каждом конкретном случае. Так, Немецкое общество паллиативной медицины, в принципе, считает, что современные обезболивающие средства могут избавить от страданий даже безнадёжно больных пациентов. В то же время Президент общества Карлхайнц Вихманн признаёт:

«Есть исключительные случаи, когда люди сами просят дать им умереть, потому что они просто не в состоянии выдерживать мучения. Дать этим людям с достоинством умереть - в этом и могла бы заключаться активная эвтаназия».

А вот, как описывает возможности врача, который из чувства сострадания решается помочь неизлечимо больному пациенту, Президент Немецкой федеральной палаты врачей Йорг Дитрих Хоппе:

«Так называемая «непрямая» помощи при эвтаназии не наказуема. Но мы больше не используем это понятие, потому что оно слишком размыто. Считается, что терапия, призванная избавить пациента от боли и страха может в качестве побочного воздействия привести к сокращению остатка жизни больного. Но никто этого доподлинно не знает. Недавние исследования показывают, что при хорошей обезболивающей терапии люди могут прожить даже дольше. Поэтому мы сейчас различаем между активной эвтаназией, которая запрещена и профессиональной, действенной паллиативной медициной. А при этом, например, в результате дозировки морфия может возникнуть эффект сокращения жизни, сокращения процесса умирания».

Но что делать людям, решившим уйти из жизни, если им не удалось найти врача или другого сведущего человека, который помог бы им при этом? Не каждый ведь специалист по ядам и наркотикам, да и в свободной продаже их нет. В прошлом году 120 немцев решили для себя эту проблему. Они поехали умирать в Швейцарию. Там эвтаназия не только разрешена, но и организована на коммерческой основе. Фирма «Дигнитас», например, организует туры для самоубийц по принципу «всё включено». То есть, заказывает гостиницу, предоставляет яд, медицинский персонал, оформляет все необходимые документы. Правда, клиент должен пройти предварительное собеседование с психологом и убедительно доказать, что его решение непоколебимо. Всё это закрепляется нотариально. Фирма «Дигнитас» стремится распространить сферу своей деятельности и на Германию. Эвтаназия разрешена и в других соседних с Германией странах. В Бельгии, например, для этого должны быть выполнены три основных условия: человек должен достигнуть возраста в 18 лет, он должен страдать неизлечимым заболеванием. Он должен написать несколько прошений, подтверждающих его решимость покончить с собой. Лишь после этого больной получает возможность достойно и без боли умереть под присмотром врача. В либеральной Голландии - эвтаназия давно уже считается неотъемлемым правом любого человека. Несколько лет тому назад там даже вышла книга под названием «Пути к гуманной смерти по собственной воле». Врач Питер Адмирал и его соавторы дают в книге детальные инструкции по разным видам и методам самоубийства. Моральная, этическая сторона проблемы даже не затрагивается. Тот, кто хочет покончить с собой, должен знать, что он делает, считает Питер Адмирал. Его книга только подсказывает, как это технически сделать. Кстати, вот уже несколько недель книга Питера Адмирала «гуляет» в немецком переводе в интернете. Перевела её на немецкий язык та самая Беттина Ш, с публичного самоубийства которой в прошлую субботу и разгорелась вся дискуссия. Но как не допустит злоупотреблений. Надоело родственникам ухаживать за стариком, надоело ждать наследства. Не обязательно же подливать ему яду, можно просто убедить его, что эвтаназия - самый лучший выход в его положении. Старики ведь так зависимы, так внушаемы….И как не допустить коммерциализации услуг по уходу из жизни? Этот вопрос в пятницу будет обсуждать Германский Бундестаг. Ну, а мы с этим вопросом обратились к Президенту Немецкого Совета по этике, бывшему министру юстиции Германии профессору Эцарду Шмидт-Йорцигу. Но, прежде, чем послушать интервью, давайте посмотрим, что это за «Совет по этике» и чем он занимается:

Немецкий «совет по этике» - это независимый совет экспертов. Всего в него входят 25 известных специалистов по юриспруденции, медицине, теологии, философии и естественным наукам. Кандидатуры предлагают Германский Бундестаг и федеральное правительство, утверждает их президент Германии. Главная задача совета - обсуждение моральных, общественных, медицинских и правовых вопросов, возникающих в связи с развитием науки и техники. У Совета двоякая функция. С одной стороны, он организует и направляет широкое обсуждение таких вопросов. С другой, консультирует по ним правительство и парламент страны, в частности, готовит рефераты и рекомендации по сложным проблемам, таким, например, как исследования в области генной инженерии. Чтобы обеспечить независимость Совета, в его состав не могут входить члены правительства или парламента Германии.

Председатель этого совета - профессор Эцард Шмидт-Йорциг. В интервью нашей телерадиокомпании он дал оценку развернувшейся сейчас дискуссии об эвтаназии. Профессор Шмидт-Йорциг. Нужен ли нам закон, запрещающий коммерческую деятельность, связанную со смертью, или достаточно уже существующего законодательства?

Я бы несколько иначе поставил вопрос. Когда речь заходит о запрете в законодательном порядке, следует исходить из того, насколько наказуемо деяние и наказуемо ли оно вообще. Мы ведь не можем отрицать, что в обществе, нет, это, пожалуй, слишком широко, скажем так, среди людей, оказавшихся в таком тяжелом положении, есть нужда в такого рода помощи. Поэтому я считаю, что вполне достаточно усилить контроль над организациями, которые предоставляют подобного рода услуги, как, например, скандально знаменитая «Дигнитас». Если можно реально гарантировать, что за их деятельностью не стоит коммерция, стремление к прибыли, тогда я не думаю, что мы можем запретами снять с себя ответственность за людей, которые действительно оказались в безвыходной ситуации.

Но. Может быть, вопрос не в этом, может быть, основной вопрос стоит так: а можно ли вообще помогать человеку, решившемуся на самоубийство?

Это действительно основной вопрос, и не только для юристов. Насколько я знаю из прессы, сейчас обсуждается возможность следственных действий против господина Куша. Вопрос всегда в том, самостоятельно ли человек, уставший от жизни, принял решение о суициде, соблюден ли принцип так называемого «господства над деянием». Если да, то наше законодательство не усматривает в помощи при этом состава преступления. Сомнения возникают только в том случае, когда такой помощник совершает действия, которые самоубийца не в состоянии направлять и контролировать. Это тот самый водораздел, который не хотят переходить законодатели.

Но вопрос ведь и в том, где начинается помощь? С какого момента врач, медсестра или родственник навлекает на себя опасность судебного преследования?

Мы, как люди, как общество изначально должны от каждого, кто имеет дело с человеком, который не видит для себя иного выхода, кроме суицида, потребовать, чтобы он попытался отговорить человека от такого решения, внушить ему надежду и волю к жизни. Это должно быть главной и первоочередной задачей каждого, кто сталкивается с такими ситуациями. С другой стороны, нельзя же закрывать глаза на то, что есть поистине безвыходные ситуации, когда человека переубедить просто невозможно. Если мы серьёзно относимся к такому решению этого человека - а этого требует от нас право человека самому распорядиться своей судьбой, его право на сохранение человеческого достоинства -, то мы можем ему в чём-то помочь, облегчить его участь. Недопустимо, однако, опережать такое решение, подталкивать человека к нему и уж, тем более, принимать такое решение за него.

Мы говорим о страшной, трагической проблеме. Действительно, есть люди, которые не хотят больше жить. И, как Вы сказали, действительно у личности есть право на самоопределение. Представим себе, что речь идёт о моём родственнике. Так что же мне остаётся? Только разузнать, какие есть способы для самоубийства, кто может в этом практически помочь? А потом предоставить человека его судьбе?

На самом деле, да, так и есть. Вам остаётся только, как и в случае с любым другим умирающим, протянуть ему руку, быть у его постели, дать ему почувствовать, что он не одинок в эту минуту. Проблема в том, что нельзя принимать в этом процессе ухода из жизни активного участия, нельзя переступать через этическую норму абсолютной неприкосновенности жизни. Высшее достижение нашей цивилизации заключено в заповеди: «Не убий».

Это было мнение Президента Немецкого Совета по этике, бывшего министра юстиции Германии профессора Эцарда Шмидт-Йорцига.