Что символизирует для населения Эстонии памятник "Бронзовому солдату" в Таллине, и каковы исторические причины конфликта вокруг переноса захоронения? На вопросы DW-WORLD.DE ответили историки из Эстонии, России и Германии:

Катри Райк, директор Нарвского колледжа Тартуского университета,

Конрад Майер (Konrad Maier), сотрудник Североевропейского института истории и культуры при университете Гамбурга, специалист по истории Эстонии,

Николай Митрохин, специалист по истории советского общества, автор работ по русскому национализму в СССР.

DW-WORLD.DE: "Бронзовый солдат" для населения Эстонии – это, в первую очередь, символ освобождения от фашистской оккупации или символ оккупации Советским Союзом?

Николай Митрохин: Для этнических эстонцев "Бронзовый солдат" однозначно – символ оккупации.

Катри Райк: В стране проживают как эстонцы, так и русские. У этих двух этнических групп – противоположные взгляды на исторические события тех времен. Для эстонцев приход Красной Армии был оккупацией, для русских – освобождением от фашизма. Я считаю, что эти точки зрения невозможно изменить. Нужно искать способ мирного сосуществования с учетом непримиримости взглядов. Первый шаг – это вслух и откровенно поговорить о конфликте.

Конрад Майер: Этот монумент имеет различное символическое значение для жителей Эстонии. Если говорить об этнических эстонцах, а это – большинство жителей, то "Бронзовый солдат" – в первую очередь, символ возобновления советской оккупации. Возобновления – потому что для эстонцев советская оккупация началась еще до прихода немцев: в августе 1940 года.

- Почему борьба с символами прошлого началась именно сейчас? Это – некий новый этап в развитии общества?

Митрохин: В эстонском обществе окончательно закрепилась мысль о том, что период советской власти в республике был периодом оккупации. Собственно, это далеко не первый прецедент демонтажа памятников советской эпохи. Первая, крайне эмоциональная волна уничтожения советских символов прокатилась по странам Балтии в начале 1990-х, сразу после обретения независимости.

Однако в данном случае речь шла не о демонтаже, а о переносе мемориала. Решение эстонских властей имело веские основания. Находясь в центре города, "Бронзовый солдат был, в первую очередь", символом конфликта, а не памятником павшим. Здесь регулярно 9 мая происходили стычки между русскими и эстонскими националистами. То есть монумент использовали для своих целей политики.

Перенеся захоронение на военное кладбище, власти придали ему именно тот статус, какой оно и должно иметь: мемориал павшим солдатам Красной Армии. Те, кто захочет почтить их память, всегда могут прийти туда и возложить цветы. Однако проводить политические акции там теперь уже нецелесообразно.

Райк: С исторической точки зрения памятник своевременнее было бы перенести еще в 1991 году. Однако в первые годы независимости Эстонии нужно было решать другие проблемы. В стране не хватало самого необходимого, в том числе и продуктов. Обеспечив насущные потребности населения, эстонское правительство смогло заняться вопросами историческими.

Противостояние вокруг памятника стало демонстрацией конфликта, который тлеет в эстонском обществе уже много лет. Его суть: эстоно- и русскоязычное население существует в параллельных мирах, а проблемы, связанные с этим, замалчиваются. Рано или поздно они должны были выйти на поверхность. Однако насколько я могу судить по Нарве, это не привело к росту неприязни между этническими группами. Наоборот, сейчас, когда прошел первый шок, русские и эстонцы поняли, что нужно искать общий язык, двигаться навстречу друг другу.

Майер: Утверждать, что эта борьба началась в апреле 2007 года, было бы некорректно. Конфликт тлел уже несколько лет, просто на этот раз он сильно обострился. Думаю, такой бурной реакции эстонские власти не ожидали. Эстонцы, как другие народы Балтии, хотят закрыть главу под названием "Советская оккупация". Для этого им нужно избавиться от ее символов.

Важно помнить: ни политики, ни население не имеют ничего против солдат Красной Армии, которые боролись с фашизмом. Лучшее доказательство тому: перенос монумента на военное кладбище столицы. Эстонцы просто больше не хотят видеть символы оккупации в центре столицы.

- В западных СМИ бытует мнение, что волнения вокруг демонтажа "Бронзового солдата" – пропагандистская кампания, спровоцированная Кремлем. Ее цель – сплотить российское общество вокруг победы во Второй мировой войне. Вы согласны с такой точкой зрения?

Митрохин: Освещение событий в российских СМИ – это часть кампании по легитимизации оккупации стран Балтии. Делается это, в первую очередь, для того, чтобы избежать потенциальных исков со стороны жертв. Эта кампания началась еще в 1965 году. Тогда, к 20-летию победы советское руководство занялось конструированием памяти о войне. У этой меры была двоякая цель.

С одной стороны, Кремль хотел оправдать жестокость, с которой проводилась оккупация – как по отношению к борцам за независимость Эстонии, так и к гражданскому населению. Одновременно советская власть искала способ примирить молодежь с предыдущим поколением. Дело в том, что в 1960-х годах среди молодежи обострилось скептическое отношение к существующему строю. Поэтому Кремлю нужна была некая национальная идея, основа для патриотизма. Сегодня правительство действует по той же схеме. Это неудивительно: у власти в России находятся наследники советской политической элиты.

Райк: Российские политики, безусловно, используют конфликт для политических целей. Участники беспорядков в Таллине в большинстве своем были не патриотами России, а самыми обыкновенными вандалами. При этом были среди них как русские, так и эстонцы. Телевидение Эстонии показало, что витрины били представители обеих национальностей. Российские СМИ предпочли одностороннее освещение событий.

Искусственно раздувая конфликт, Москва оказывает русскоязычному населению Эстонии медвежью услугу. Ведь эти люди страну покидать не собираются, а поэтому они заинтересованы в мирном сосуществовании с эстонцами.

Майер: Мнение о целенаправленной кампании – вполне логичная и правдоподобная интерпретация, хотя доказать ее состоятельность невозможно. Однако история показывает, что Москва никогда не упускает возможности продемонстрировать свои великодержавные амбиции, которыми подпитывается чувство патриотизма российского населения. Эти амбиции уже давно не имеют под собой веских оснований.

- Согласны ли вы с мнением ряда российских политиков, что перенос памятника – это попытка пересмотра результатов Второй мировой войны?

Райк: Это зависит от перспективы, с которой трактуются события. Для россиян демонтаж Бронзового солдата – преступление против памяти об освобождении Эстонии от фашистских захватчиков. Для эстонцев это – избавление от символа оккупации.

Майер: Мнение, высказываемое Москвой, это – политическая, а не историческая трактовка событий. Она отражает взгляд на ситуацию из России. Однако в Москве забывают, что на события 60-летней давности можно смотреть и с другой перспективы, а именно – с точки зрения балтийских и восточноевропейских государств. Для населения этих стран конец Второй мировой войны был началом новой оккупации.

Вполне логично, что там стремятся избавиться от памятников, служащих напоминанием об этом периоде. Однако в России – как среди политиков, так и среди населения – об этом ничего не хотят знать. Думаю, пройдет еще много времени, прежде чем россияне начнут смотреть на историю Второй мировой войны с разных позиций.