Эксперт по энергетике Аналитического центра Deutsche Bank во Франкфурте-на-Майне (DB Research) Йозеф Ауэр (Josef Auer) в июне опубликовал исследование "Глобальный парк электростанций". Анализируя бурные изменения, происходящие на мировом рынке в сфере генерации электроэнергии, он сделал упор на востребованности различных энергоносителей. DW попросила эксперта ответить на те вопросы по теме, которые наиболее актуальны для России.

DW: В своем исследовании вы утверждаете, что в области производства электроэнергии на планете сейчас наблюдаются два мегатренда. Какие именно?

Йозеф Ауэр: Хочу начать с того, что до недавних пор рынки электроэнергии в Европе, Америке, Азии и на других континентах рассматривались как обособленные. Однако если взглянуть на эти рынки с точки зрения используемых энергоносителей, то становится очевидным их растущее взаимное влияние друг на друга. В настоящий момент мы наблюдаем два важнейших тренда. С одной стороны, быстро растущее значение широкого спектра возобновляемых источников. С другой стороны, крупномасштабное наступление сланцевого газа…

- …который, как вы пишете, становится все более серьезным конкурентом для угля.

- Да, ведь еще недавно казалось, что угля на планете куда больше, чем природного газа и, уж тем более, нефти. Поэтому считалось, что перспективнее инвестировать в угольные электростанции, а не в газовые, если оставить за скобками дискуссию о защите климата. Теперь же, благодаря достигнутым в США успехам при освоении месторождений нетрадиционного газа, электроэнергетики исходят из того, что газ еще довольно долго будет доступен по весьма выгодным ценам.

- Казалось бы, Россия должна выиграть от растущего спроса со стороны генерирующих компаний на один из двух ее главных экспортных товаров…

- Но этого не происходит, потому что Россия никогда не была поставщиком газа для США, где, собственно, сейчас и наблюдается переориентация электроэнергетики на этот энергоноситель. Более того, Россия даже страдает от побочных эффектов данного тренда. Тот сжиженный газ из Азии или Африки, который изначально предназначался для Соединенных Штатов, из-за перенасыщенности американского рынка частично хлынул в Европу. Это привело к падению рыночных, спотовых цен, что ударило по российским трубопроводным поставкам. К тому же на мировой рынок, в том числе и в Европу, хлынул еще и американский уголь, уже не так востребованный у себя на родине. Это повысило привлекательность угольных электростанций.

- Каким путем идет в такой ситуации электроэнергетика Европы?

- В том-то и дело, что в Европе какой-то единой тенденции нет! В Великобритании, к примеру, весьма популярен газ, а вот, скажем, Польша скорее делает ставку на уголь.

- А Германия - крупнейший для "Газпрома" зарубежный рынок сбыта?

- Здесь вообще особая ситуация. Политическая установка на приоритетное развитие энергетики из возобновляемых источников отрицательно сказывается как на каменном угле, так и на газе. В результате немецкие энергетические компании даже собрались закрыть некоторые невостребованные газовые электростанции, но правительство из соображений энергетической безопасности запретило им это делать.

- Стало быть, планы "Газпрома" строить в Германии электростанции, чтобы тем самым стимулировать спрос на свой товар, придется отложить до лучших дней?

- Стремление "Газпрома" удлинить цепочку создания добавленной стоимости и активнее выходить на конечного потребителя вполне оправдано. Я полагаю, что в средне- и долгосрочной перспективе российский концерн будет участвовать в производстве электроэнергии в целом ряде главным образом восточноевропейских стран. Но вряд ли - в Германии. Чтобы немецкие газовые электростанции стали действительно прибыльными, должны произойти серьезные изменения политических рамочных условий. И даже если они произойдут, немцы вряд ли захотят увеличивать свою зависимость от поставок из России.

- Получается, что "Газпрому" следует настойчивей развивать азиатское направление?

- Безусловно. В "Газпроме" прекрасно понимают, что газовый бизнес в Европе становится труднее и что надо усиливать присутствие на растущих рынках в Азии. Правда, я сомневаюсь, что Япония захочет увеличить свою зависимость от импорта сжиженного газа. Наоборот, в ближайшее десятилетие японцы намерены утроить долю возобновляемых источников в производстве электроэнергии. А вот Китай, несомненно, будет рад любым энергоносителям, которые сможет получить, в том числе и российскому газу, причем по приемлемым для "Газпрома" ценам. И это несмотря на то, что в КНР имеются крупные запасы сланцевого газа.

- Однако в своем исследовании вы утверждаете, что для электроэнергетики Китая и других азиатских стран главным энергоносителем останется уголь.

- Да, поскольку он имеется там в больших количествах, да к тому же его можно дешево купить на мировом рынке. Однако растущее осознание китайцами огромных экологических проблем своей страны говорит скорее в пользу расширения использования газа, чем угля.

- В чем же состоит главный вывод вашего исследования?

- В том, с чего мы начали эту беседу: некогда обособленные региональные рынки электроэнергии все больше влияют друг на друга. Поэтому процессы, происходящие сегодня на американском рынке под воздействием сланцевого бума, влекут за собой изменения в глобальном парке электростанций. С одной стороны, укрепляют свои позиции электростанции, работающие на угле и газе, поскольку эти энергоносители дешевеют.

В то же время растет конкуренция со стороны производителей электроэнергии из возобновляемых источников. Я полагаю, что в такой ситуации цены на уголь и газ еще примерно до 2030 года останутся под давлением. Отсюда я делаю вывод, что реализацию некоторых дорогостоящих инвестиционных проектов в газовой сфере придется, видимо, приостановить и перенести на более поздний срок.