Европейский Союз подписал в пятницу совместную декларацию по проекту строительства газопровода "Набукко" с Азербайджаном Грузией, Турцией и Египтом, передают различные источники. Вместе с тем, свою подпись под проектом не поставили участники встречи из Центральной Азии - Казахстан, Туркмения и Узбекистан. В день работы саммита мы поговорили с консультантом британского экспертного института Chatham House Юрием Федоровым, находящимся в Праге.

Deutsche Welle: После скандала вокруг взрыва на туркменском газопроводе и последовавшей за ним конференции в Ашхабаде некоторые эксперты на Западе заговорили о провале энергополитики России в Туркмении, и шире - в Центральной Азии. На встречу в Прагу Россию пригласили лишь в качестве наблюдателя. Как можно расценивать данный факт?

Юрий Федоров: Говорить о провале я бы не стал. Я думаю, можно говорить о том, что нарастают противоречия между туркменским руководством и Москвой. Видимо, Москва и "Газпром" в данном случае – это одно и тоже. Противоречия эти нарастают, они связаны с тем, что "Газпром", в общем, оказался не в лучшем положении, согласившись на покупку туркменского газа по достаточно высоким ценам в этом году, чего и добивались туркмены. В результате экспорта, точнее транзита, туркменский газ оказался для "Газпрома" невыгодным. Главный потребитель туркменского газа, я имею в виду Украину, сокращает закупки. Это текущий фактор, который привел к тому, что "Газпром", в свою очередь, добивается сокращения покупок газа в Туркмении, что вызывает большое раздражение в Ашхабаде, потому что других покупателей, кроме Ирана пока нет. Здесь возник такой клубок экономических проблем и противоречий, которые неизбежно перерастают в противоречия политические. В результате всей этой неясности с объемами транспортировки и закупки туркменского газа "Газпромом", в Ашхабаде усиливается стремление к тому, чтобы согласиться со строительством Транскаспийского газопровода, что совершенно неприемлемо для Москвы по политическим и экономическим мотивам.

- Можно ли расценивать сегодняшнюю неформальную встречу в Праге, посвященную вопросам энергобезопасности в Европе, как показатель того, что ЕС окончательно определился с выбором энергетических партнеров?

- Ситуация, как мне видится, следующая: Евросоюз, после последней газовой войны России с Украиной, которая очень неблагоприятно сказалась особенно на странах Центральной и Восточной Европы, а также в силу целого ряда других факторов, в том числе политических, я имею в виду войну в Грузии, - окончательно решил поддержать строительство газопровода "Набукко".

- Но чем заполнять эту трубу?

- Действительно, вопрос о "Набукко" осложняется тем, что не совсем понятно, какой газ он должен транспортировать в Европу. Азербайджанского газа, совершенно ясно, не хватит. Экспортные возможности Азербайджана - это, примерно, 10-15 миллиардов кубометров в год. В основном, этот газ сегодня транспортируется в Турцию и частично в Грузию. Нет оснований думать, что Турция и Грузия откажутся от азербайджанского газа. Есть два потенциальных экспортера: Туркмения и Иран. В Туркмении недавно было опубликовано сообщение о том, что некая английская фирма подтвердила очень крупные запасы на месторождении Южный Иолотань - Осман, где-то от шести до десяти триллионов кубометров, это очень крупные запасы. Если сейчас, в Туркмению вложить приличные деньги, от 10 до 12 миллиардов долларов, и построить Транскаспийский газопровод, то Туркмения может экспортировать в Европу где-то 25-30 миллиардов кубометров в год. Это не так много для европейцев, но все таки это известное облегчение. Это реализация политики диверсификации, о которой в Европе говорят давно. Возникает движение навстречу друг другу. С одной стороны, европейцы окончательно решают поддержать так называемый "Южный коридор", в том числе и транскаспийский газопровод. По-видимому, речь пойдет о том, чтобы гарантировать инвестиции или банковские кредиты на строительство этого газопровода - это достаточно крупные расходы, несколько миллиардов долларов. По-видимому, также речь пойдет об инвестициях в Туркмению, хотя об этом говорится гораздо меньше, потому что у туркменского руководства нет средств для освоения месторождения Южный Иолотань и строительства внутреннего газопровода между востоком и западом Туркмении. С другой стороны, есть интерес Туркмении, которая раздражена и озабочена вот этими постоянными склоками с российским "Газпромом".

- В общем, "Газпром" своими действиями как будто играет на руку и Туркмении, и Евросоюзу?

- Да, я с трудом понимаю политику "Газпрома", потому что она, если пользоваться политкорректными терминами, контрпродуктивна и для России, и для самого "Газпрома".

- "Восточное партнерство", попытки ЕС наладить отношения с центральноазиатскими государствами - можно ли на этом фоне говорить о том, что Евросоюз становится значительно активнее, в традиционных сферах влияния России, особенно во время кризиса?

- Говорить можно, - я только не стал бы это связывать с глобальным экономическим кризисом. На мой взгляд, кризис скорее сокращает позиции и потенциал Евросоюза для действий за пределами "зоны ответственности ЕС", если пользоваться натовской терминологией. Ситуация, с моей точки зрения, такова: В Европе постепенно пришли к выводу, что российско-грузинская война или, если называть вещи своими именами, российская агрессия против Грузии – это неслучайное явление, это реализация определенной стратегической линии России. Постепенно в Европе вырабатывается своего рода контрстратегия. Вначале европейцы были полностью растеряны, и их главная задача сводилась к тому, чтобы прекратить военные действия. Но сейчас в Европе начинают понимать, что действиям России нужно противопоставить какую-то достаточно продуманную, эффективную стратегию, которая не будет иметь или, по крайней мере, пока не имеет военного компонента. Военная компонента - это, скорее, задача НАТО, который сейчас увлечен Афганистаном. Я думаю, что и газовая декларация между Украиной и ЕС, и "Восточное партнерство", и "южные коридоры" - это всё проявления той стратегической и политической линии, которая постепенно вырабатывается Европейским Союзом. Смысл ее заключается не в том, чтобы ограничить влияние России в постсоветских государствах, а в том чтобы предотвратить повторение грузинского сценария.

- Вы могли бы пояснить, что имеется в виду под "Южным коридором". Если я верно понимаю, это название появилось недавно. Является ли он частью "Набукко", как об этом пишут информагентства?

- Я думаю, что речь идет не просто о газопроводе, который называется "Набукко". С моей точки зрения, "Набукко", наоборот, является частью вот этого "Южного коридора". Речь идет о создании системы разветвленной коммуникации между Европой и Центральной Азией, проходящей через Черноморский бассейн и Центральный Кавказ. В перспективе это может рассматриваться как часть нового Великого Шелкового Пути, о котором много говорят, который будет связывать Европу с Восточной Азией, с Китаем, прежде всего. В данном случае, это система коммуникаций, которая предназначена для связывания Европы и Центральной Азии, вне России, но к югу от России.

Беседовала: Наталья Позднякова
Редактор: Михаил Бушуев