Возросла ли угроза терактов в Европе после трагедии во Франции? Что значит "абстрактная" угроза? Как реагируют спецслужбы на опасность, которая исходит от радикальных исламистов? На эти вопросы в интервью радиостанции Deutschlandfunk (DLF) - партнеру DW- отвечает глава эссенского Института изучения терроризма и политики безопасности Рольф Топхофен (Rolf Tophoven). Предлагаем вам интервью в несколько сокращенном виде:

DLF: После терактов в Париже, в Германии снова разгорелась дискуссия о хранении провайдерами данных о телефонных переговорах и интернет-трафике. Министр внутренних дел ФРГ Томас де Мезьер (Thomas de Maiziere) - "за". Министр юстиции и защиты прав потребителей Хайко Маас (Heiko Maas) указывает, что во Франции хранение практикуется, но предотвратить теракты это не помогло. Так в чем же смысл?

Рольф Топхофен: Министр юстиции недооценивает ситуацию. Мы все время слышим, что хранение данных необходимо для предотвращения терактов. Это не совсем точно. Федеральное ведомство по уголовным делам полиции давно требует ввести хранение данных. Это необходимо и для того, чтобы вскрыть связи террористов после теракта.

Противники хранения данных раздувают миф о всеобщей слежке, мол, что за оруэлловский "большой брат"? Но речь же не идет о слежке за 80 миллионами немцев. Бывший министр внутренних дел Отто Шилли (Otto Schilly) не зря указывает, что строгий контроль над соблюдением законов вполне допускает хранение данных. Надо принять принципиальное решение: хочу я бороться с терроризмом или нет. И если да, то правовое государство может принять закон, который дополнит комплекс антитеррористических мер.

- После терактов в Париже везде проходят обыски и аресты. Неужели потенциальные преступники раньше были менее опасны? Или получены новые данные и, если да, то из каких источников?

- Теракты в Париже стали сигналом для органов безопасности в Европе внимательнее присмотреться к имеющейся информации. Мы и в Германии знаем, где очаги потенциального терроризма. Теракт против Charlie Hebdo показал, что исламисты активизировались под воздействием боев "Исламского государства" в Сирии и Ираке. Вот, чтобы избежать упреков в том, что, мол, вы ведь следили за потенциальными террористами, органы безопасности и нанесли упреждающие удары. Это, кстати, отработанная оперативная тактика: постоянное усиление контроля рано или поздно заставляет даже самых изощренных террористов делать ошибки.

- Считается, что наибольшая опасность исходит от тех, кто возвращается из Сирии и Ирака. С другой стороны, известно, что кто уже попал как доброволец в сети группировки "Исламское государство", тому практически из них не выбраться?

- Это так. Тех, кто отправляется воевать в Сирию и Ирак, как правило, тщательно проверяют на лояльность. У них отбирают документы. Только самые фанатичные выдерживают проверку. Вот органы безопасности говорят, что в Германию вернулись 180 джихадистов. На самом деле, в боях участвовали, может быть, 30 из них. Большинство исламистов из Германии - а это около 550 человек, боевого опыта не получили. А многие из них возвращаются в Европу психически сломленными, разочарованными людьми.

- Министр внутренних дел ФРГ де Мезьер, ведомство по охране Конституции, полиция повторяют, что угроза есть, а оснований для паники - нет. Как это понимать?

- Представители органов безопасности зачастую прибегают к интересным формулировкам. Например, говорят о высокой степени "абстрактной" угрозы. Я уверен, что нормальному гражданину трудно себе представить, что это означает конкретно. Я понимаю это так: исключать возможность теракта нельзя. Надо исходить из того, что рано или поздно он случится. А вот прямых указаний на то, когда и где, пока нет.