Пять лет назад, 14 января 2011 года, в Тунисе был свергнут президент Бен Али. Это стало первым осязаемым результатом "арабской весны" - волны демонстраций и восстаний, прокатившейся по странам Ближнего Востока и Северной Африки в 2010-2011 годах. Несмотря на то, что в ряде стран они привели к смене глав государств и другим заметным преобразованиям, сегодня наблюдатели признают, что результаты тех событий не оправдали ожиданий как демонстрантов, выходивших на площади, так и стран Запада, поддерживавших требования протестовавших, касающиеся политической либерализации и экономических реформ.

В декабре 2015 года ближневосточный эксперт берлинского Фонда "Наука и политика" (SWP) Муриэль Ассебург (Muriel Asseburg) подготовила исследование под названием "Горький урожай арабской весны". О своем взгляде на итоги "арабской весны" она рассказала в интервью DW.

DW: Эйфория, царившая в рядах демонстрантов и многих наблюдателей после первых успехов "арабской весны" в 2011 году, уступила теперь место разочарованию. Есть ли хоть одна страна, где революция оказалась действительно успешной, и положение людей улучшилось по сравнению с тем, что было 5 лет назад?

Муриэль Ассенбург: Наибольший прогресс достигнут в Тунисе. Но не думаю, что можно сказать, будто революция там удалась. Требования протестовавших остались невыполненными и в Тунисе. Те из них, что касались социально-экономических вопросов, и вовсе до сих пор остались без внимания: справедливое распределение национального богатства, отношения между центром и периферией, проблема коррупции - ни в одной из этих сфер не было достигнуто существенного прогресса. Но, по крайней мере, в Тунисе вследствие революции и запущенного тогда процесса трансформаций, как минимум, на бумаге мы наблюдаем более конкурентную и демократичную политическую систему, чем прежде.

- Для других стран региона итоги оказались неутешительными: в Ливии и в Йемене хаос, в Сирии идет война, в Египте воцарилась военная диктатура. Запад был слишком наивен, поддерживая "арабскую весну"?

- Нельзя сказать, что Запад был наивен в своей поддержке протестных движений и трансформационных процессов. Однако наивными были ожидания, что эти процессы быстро приведут к демократии, стабильности и созданию правовых государств. Поддержать требования демонстрантов, протестовавших против крайнего консерватизма, деспотизма, этнической и религиозной дискриминации, было верным решением. Вопрос в том, достаточно ли было этой поддержки? Не стоило ли Западу отодвинуть на второй план другие приоритеты и всеми силами оказывать содействие этим движениям, поддерживая демократические процессы?

- Чего именно не хватило?

- К примеру, сигналы, посылавшиеся в регион европейцами, были недостаточно однозначными. Страны ЕС хотя и говорили о поддержке демократизации, верховенства права и т.п., но одновременно были готовы сотрудничать с прежними властями и нереформированными силами безопасности (дабы предотвратить неконтролируемую миграцию и бороться с терроризмом) и развивать внешнюю торговлю.

- Несмотря на все различия между странами "арабской весны", можно ли все же назвать какую-то общую для всех них причину провала революций?

- При всех различиях у них есть одна общая черта: все эти перемены происходят в региональном окружении, не заинтересованном в увеличении политического участия. Такие силы объединялись в каждой отдельной стране в группы, стремившиеся к сохранению или завоеванию власти вновь вместо того, чтобы запускать переходный демократический процесс.

- Если говорить конкретнее, можно ли к подобным силам отнести, например, Саудовскую Аравию?

- Да, консервативные государства Персидского залива, прежде всего Саудовская Аравия, в ряде стран поддерживали контрреволюционные силы, не заинтересованные в переходе к демократии. Впрочем, есть и обратные примеры: в Сирии они (саудовцы. - Ред.) поддерживали противников действующей власти.

- Здесь ведь дело было в геостратегии: саудовцы стремились свергнуть Асада - союзника Ирана.

- Верно, но не только. Сдерживание Ирана определенно было для Саудовской Аравии столь же важно, как и предотвращение свержения дружественных режимов, например, в Бахрейне, а также предотвращение демократических реформ в Египте. Особенно с учетом того, что там пытался занять видное место другой идеологический конкурент саудовцев - "Братья-мусульмане".

- Поговорим конкретнее о Египте, самой большой стране региона по численности населения. Все на Западе с особой симпатией следили за протестами на площади Тахрир. Что же потом пошло не так? Кто украл революцию у протестовавших?

- В западных СМИ и политическом дискурсе долгое время преобладала точка зрения о том, что революцию перехватили исламисты. Я считаю, что это неверная трактовка событий. Египетский режим так и не был свергнут. Верхушка власти в лице Мубарака, его окружения и его партии сменилась.

Однако важнейшая опора режима - высшие чины вооруженных сил - в большинстве своем сохранила позиции. Армейское руководство избавилось от Мубарака и поначалу посчитало, что сможет работать, укрывшись другим фасадом - "Братьями-мусульманами". Но когда военные поняли, что события развиваются не по их плану, они убрали и эту помеху.

- То есть, можно сказать, что так называемое "глубинное государство" пережило революцию?

- Именно. В Египте это, в первую очередь, армейское командование. Но такого рода структуры встречаются также в администрации, силах безопасности, судебной сфере.

- В результате условия для многих людей даже ухудшились по сравнению с тем, что было пятью годами ранее. И причины, по которым тогда народ вышел на улицы, по-прежнему сохраняются. Как выражается недовольство граждан сегодня?

- В данный момент мы наблюдаем три явления. Первое: оппозиция подавляется не политически, а насильственным путем. Вследствие этого страны региона по большей части крайне дестабилизированы. Это касается не только тех, кто оказался в ситуации гражданской войны, но и, например, Египта: насилие там не ограничено Синайским полуостровом. В ряде стран, например, в Саудовской Аравии, существует большой риск дестабилизации ситуации и распространения насилия.

Второй феномен заключается в том, что все больше молодежи обращается к джихадизму. Третье явление: большое количество молодых людей решается на отъезд из региона в поисках счастья в Европе или где-либо еще.

Смотрите также: