Глава российского представительства авторитетной международной организации International Crisis Group Екатерина Сокирянская не сомневается: за терактами в Волгограде стоит террористическая организация "Кавказский эмират" ("Имарат Кавказ"). В интервью DW она рассказала о том, что из себя представляет эта организация и объяснила, почему с большим пониманием относится к беспрецедентным мерам безопасности, принятым в Сочи в связи с зимней Олимпиадой.

Deutsche Welle: Кто способен на организацию таких терактов, как в Волгограде?

Екатерина Сокирянская: Я совершенно четко и однозначно связываю эти взрывы с террористической организацией "Имарат Кавказ", которая действует на Северном Кавказе и не только. Предполагаемый исполнитель-смертник, по происхождению русский, был связан с этой группировкой. Я считаю теракты в Волгограде реализацией угроз лидера "Имарата" Доку Умарова, данных им еще в июле 2013 года. Хотя ответственность как за первый теракт в октябре, так и за нынешние, Умаров не взял.

- Что из себя представляет сегодня эта организация?

- "Имарат Кавказ" был создан в 2007 году в ходе трансформации чеченского сепаратистского движения. Люди в подполье приняли решение создать организацию, действующую на всей территории Северного Кавказа. Сегодня эта структура признана террористической в России, США и ряде других стран, а также ООН. Возглавляют "Имарат" традиционно чеченцы, хотя центр активности вооруженного подполья с 2009 года сместился в сторону Дагестана, который, наверное, является самой горячей точкой Европы, а не только России.

У "Имарата Кавказ" достаточно разветвленная структура - организация заявляет о том, что ведет активную работу в регионах, велаятах, которые похожи по своим границам на современное территориальное деление Северного Кавказа. В каждом из велаятов назначается амир (руководитель) и кадий (судья). При этом организация остается достаточно децентрализованной, несмотря на общее командование и цели.

Процентов на девяносто организация сама себя обеспечивает за счет рэкета бизнеса и власти - в какой-то момент их представители получают флэшку с видеообращением местного амира, который требует выплаты "налога на джихад". Учитывая нередко нелегальный характер самих требуемых денег, понятно, что часто жертвы их выплачивают, и они оказываются на рынке насилия. Так что кроме идеологии за этим стоит еще и криминальная экономика.

- А какую роль для террористов в России играет радикальный ислам?

- Безусловно, ключевую. Боевики воюют под знаменем радикального ислама, салафитского, прежде всего. Они идентифицируют себя с участниками глобального джихада. Неслучайно боевики из России действуют в Сирии. Называются цифры в 1500-2000 тысяч выходцев из Северного Кавказа.

Другое дело, как их идеология соотносится с существующим исламом на Северном Кавказе. В Дагестане, к примеру, самая большая и активная община людей, исповедующих ислам салафитского толка. Но подавляющее большинство из них не берет в руки оружие. Однако попытки интегрировать этих людей в 2010-2012 годах, несмотря на определенные положительные результаты, были прекращены в январе 2013 года вместе с приходом к власти в республике нового руководства.

Теперь салафитов практически полностью выдавили из правового поля. Последние пару месяцев силовики в Дагестане хватают уже без разбору бородатых мужчин и женщин в платках, закрывают медресе и детские сады салафитов. Умеренные лидеры уезжают, а на их место приходят более радикальные. Я летом довольно долго была там и видела, как в результате силовых действий властей радикализуется салафитская верхушка и молодежь.

- Существуют ли в России и на Кавказе другие группировки, схожие по силе с "Кавказским эмиратом"?

- Нет. Безусловно, другие группировки есть, но "Кавказский эмират" - это самая мощная организация со своей историей и со своим механизмом воспроизводства власти. Силовики работают довольно эффективно, уничтожая каждый год значительное число лидеров подполья, как, например, в Кабардино-Балкарии. Но структура способна быстро восстановить свою систему руководства и подчинения.

Пожалуй, среди других террористических опасностей я бы хотела выделить достаточно новое для России явление. Это радикалы-одиночки, такие как братья Царнаевы: люди, которые разделяют идеологию глобального джихада и цели "Кавказского эмирата". Но действовали они самостоятельно. Сейчас бомбу можно собрать по инструкциям в интернете, много затрат и сложная логистика больше не нужны, чтобы совершить теракт. А предотвратить его чрезвычайно сложно. Нужен всего лишь один молодой человек славянской внешности, входящий в троллейбус. Вот угроза современного терроризма.

- Как бы вы оценили число людей с оружием, готовых совершать теракты в России?

- Есть разные оценки, от тысячи до полутора тысяч по Северному Кавказу. Вместе с пособниками и сочувствующими, думаю, не более 2-3 тысяч. В Ингушетии представитель регионального совета безопасности недавно говорил мне о том, что там не больше 50 человек воюет, в Дагестане - 200-300. Рамзан Кадыров недавно заявлял, что в Чечне вообще нет активных групп, а Доку Умаров - мертв.

В условиях сегодняшних реалий подполью не нужно много людей. Их надо где-то содержать, это дополнительные расходы. Но у террористов и нет дефицита в рекрутах, и принимают они далеко не всех. Но и с тем числом, что есть сейчас, они способны поддерживать высокий уровень террористической угрозы.

- Как вы относитесь к мерам безопасности, которые принимаются в Сочи в связи с Олимпиадой?

- С большим пониманием. Террористическая угроза совершенно реальна. Возможность новых атак невозможно исключить даже при всех мерах, которые принимаются как в Сочи, так и в других городах России во время Игр. Хотя все-таки думаю, что безопасность Игр будет обеспечена.