С технической точки зрения нет никаких сомнений в том, что Иран может оставить у себя ядерные отходы, чтобы использовать их в военной сфере. Однако такой шаг означал бы явное нарушение обязательств, взятых на себя Ираном перед международным сообществом, сказал в интервью Deutsche Welle Майкл Шнайдер, международный консультант по вопросам энергетической и атомной политики, лауреат альтернативной Нобелевской премии 1997 года.

Deutsche Welle: Возможно ли, что Иран использует ресурсы Бушерской АЭС не только в мирных, но и в военных целях, то есть для создания ядерного оружия?

Майкл Шнайдер: Посредством самого ядерного реактора атомную бомбу, конечно, не построить. Но такой реактор вполне можно использовать, чтобы облучить обогащенный уран и превратить его в плутоний. Происходит это в так называемой зоне воспроизводства, окружающей активную зону реактора. Именно там и накапливаются изотопы оружейного плутония.

- Сколько времени занимает такой процесс?

- При работающем реакторе получить плутоний можно уже через пару месяцев. Гораздо труднее, правда, отделить этот плутоний от облучаемого материала. Но, в принципе, это выполнимая задача, решить которую позволяют сравнительно небольшие установки, так называемые "горячие камеры".

- Россия будет поставлять Ирану ядерные материалы для АЭС в Бушере и затем забирать отработавшее топливо. Существует ли опасность того, что эти отходы останутся в Иране и будут использованы для создания атомного оружия?

- При ответе на этот вопрос следует учесть два фактора: технические возможности и политическую волю. С технической точки зрения нет никаких сомнений в том, что Иран может оставить у себя стратегически важные материалы. Однако такой шаг означал бы явное нарушение обязательств, взятых на себя Ираном перед международным сообществом. В частности, нарушение условий подписанного Тегераном договора о нераспространении ядерного оружия. Иными словами, вопрос о том, намерен ли Иран именно так и поступить, скорее из разряда "загадка для ясновидящих". Но технически такой вариант возможен.

- Может ли Иран экспортировать энергию, полученную в Бушере, например, в соседние с ним страны Центральной Азии?

- Теоретически Иран, конечно же, способен экспортировать часть электроэнергии, добываемой в Бушере. Но давайте сначала вспомним объемы производства на этой АЭС. Они составят лишь два процента всей энергии, которую способен произвести Иран, то есть ничтожно малую часть. Так что ввод Бушерской электростанции в строй вовсе не приведет к гигантскому росту энергомощностей этой страны. Кроме того, АЭС в Бушере - это вне всякого сомнения самый дорогостоящий проект создания атомного реактора в истории ядерной энергетики. Ее строительство началось еще в 1975 году, то есть длится оно почти 34 года. И финансирование данного проекта, с моей точки зрения, уже не поддается никаким оценкам. Поэтому возникает логичный вопрос: кто захочет покупать энергию по ценам, покрывающим подобные инвестиционные расходы?

- То есть обеспокоенность международного сообщества ядерной программой Ирана можно считать обоснованной?

- Сначала следует напомнить, что Иран в течение десяти лет вводил мировое сообщество в заблуждение. Он утаивал от Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ) часть сведений, касающихся иранской ядерной программы. Кроме того, Иран занимался ядерными исследованиями, связанными с военной областью. С другой стороны, внимание мирового сообщества обращено главным образом на работы по обогащению урана и в меньшей степени - на проект строительства Бушерской АЭС.

И здесь следует признать, что мировое сообщество прибегает к двойным стандартам. Ведь Иран участвует в консорциуме пяти государств, построившем в городе Трикастен на юге Франции завод по обогащению урана - "Евродиф". 40 процентов акций компании "Софидиф", владеющей 25 процентами капитала этого крупнейшего в Европе завода, принадлежат иранскому государству. И это обстоятельство никто не считает ни из ряда вон выходящим, ни сомнительным. Зато все обеспокоены обогащением урана в самом Иране.

Беседовал Сергей Вильгельм