- В рамках недавно прошедшего международного форума неправительственных организаций "гражданская восьмерка", который был приурочен к саммиту G8 в Петербурге, обсуждалась проблема прав человека в России. Как вы оцениваете деятельность российских НПО в этой сфере?

- В "гражданкой восьмерке" принимали участие свыше 600 человек, более 130 участников - из регионов России, остальные - федеральные общероссийские объединения, более половины – это наши коллеги из других стран и ведущих международных организаций. Форум показал, что российские НПО достаточно зрелые, активные, дееспособные. Для нас было важно показать, что проблемы у нас общие и нельзя замыкаться в узком кругу. Мы считаем, что общественные организации дают хороший пример и для официальных структур.

- А сколько сейчас в России НПО?

- Четкой статистики нет. С учетом масштабов России все-таки это не так много, как того бы хотелось. Потребности и проблемы, которые существуют в стране, взывают к тому, чтобы гражданская инициатива, гражданская активность была более организованной. Необходимо создавать условия для их развития.

- Недавно в России был принят новый закон об НПО, который вызвал много критики, так как он ужесточает деятельность зарубежных организаций. Насколько реальны эти опасения?

- Моя позиция была четкой. Еще в первом чтении, когда Дума приняла закон, я сказала, что это самый одиозный проект, который был принят этой Думой. И я сделала все возможное: и к президенту ходила с моими коллегами-правозащитниками и общественными организациями, чтобы в том виде, в котором депутаты хотели его принять, он не появился. И благодаря нашим усилиям, президент внес свои заключения по поводу первого варианта, и он очень сильно изменился. В том виде, в котором он сейчас, я не вижу больших опасений. Там есть две главы, которые дают повод для произвольной интерпретации, и именно поэтому мы сейчас организовали обучение. Мы будем вести обучение общественных организаций, как применять этот закон и уже начали осуществлять мониторинг применения закона.

Президент сказал, если мы действительно увидим, что закон ущемляет права организаций, то будут внесены поправки. Вот это для нас очень важно, поэтому мы очень тщательно, с большим пристрастием, будем вести мониторинг по его применению.

Cамое главное - добиться изменения подзаконных актов. Они действительно очень сложные. У организаций будет занимать много времени написание бессмысленных ненужных отчетов. Я думаю, что мы обязательно в конце этого года подготовим свои замечания. Я надеюсь, что президент с этим согласится.

- Насколько свободны сегодня СМИ в России?

- Я считаю, что у нас великое разнообразие печатной прессы, очень интересной. Наверное, хуже чем мы сами и острее чем мы сами, о нас никто не пишет. В основном информация, которая идет за рубеж, перепечатывается из многих наших изданий. Что касается радиостанций, то их тоже достаточно много у нас. Я считаю, что, особенно в FM, у нас полная свобода, уже не говоря об интернете. А что касается телевидения, то я считаю, что наше государственное телевидение в худшую сторону изменилось, и вообще все федеральные каналы.

- Когда это произошло?

- За последние несколько лет. Хотя давайте не обольщаться: и раньше у нас никогда не было свободной прессы. Просто в начале 90-х годов, когда сменилась власть, пошли великие трансформации, появилась новая плеяда молодых свободных талантливых журналистов, появилось много новых СМИ. И был вот такой, я бы сказала, апофеоз свободы, когда никто ни на кого не влиял, и все, кто мог, что хотел - говорил и делал. Это было в начале 90-х годов. Потом постепенно олигархи стали прибирать СМИ к рукам. Несколько олигархов приватизировали федеральные каналы. И конкуренция шла между ними, что и создало телевизионное разнообразие. Но свободы не было, потому что телевизионный канал четко работал на интересы владельца – олигарха. Когда олигархи начали между собой грызться - это для зрителя было крайне интересно. Было действительно очень много интересных политических передач, была политическая дискуссия в прямом эфире.

Но я считаю, что сейчас нужно кардинально менять ситуацию с федеральными каналами и создавать общественное телевидение. Необходимо вернуть живую политику на экраны, прямые дискуссии разных политиков. Понимаете, у нас в России очень слабая политическая конкуренция. У нас очень скудный политический спектр, и надо его расширять. Надо давать дорогу новым политикам, и я считаю, что это действительно проблема очень серьезная. В том виде, в котором сейчас есть телевидение, - такое развлекательное, примитивно-бытовое, для нашей страны это как-то не пристало. Я считаю, что это проблема для России.

- Президент Путин говорит об особой модели демократии в России, которая должна строиться на особенностях исторического, географического и социального развития. Что имеет в виду президент, и какая нужна демократия России?

- Вы знаете, если меня спросить, то я считаю, что никакой особой демократии быть не может. Есть четкие понятные демократические принципы. Просто Россия на много лет, когда начались преобразования, фактически потеряла свой суверенитет. Мы пережили синдром раскола огромной страны, у людей появилось чувство ущемленного человеческого достоинства. Была страна - и нет страны. И сложилось ощущение, что Россию на протяжении десятилетия просто потрошили, как хотели. Она не занималась своими национальными интересами. Фактически управлялась извне, у нас были несамостоятельные политики, несамостоятельный бизнес. Самое печальное, что люди, которые объявили себя демократами, а потом демократических романтиков и идеалистов цинично выпихнули, стали усилено заниматься созданием собственных богатств, политико-финансового капитала. Очень узкая группа людей монополизировала право на финансы, на ресурсы, на политическое руководство и на информационное пространство.

То есть происходило все это не в интересах людей, которые живут на территории России. И у большинства людей демократия стала ассоциироваться с бедностью, с нищетой, с произволом, с социальной несправедливостью, с хаосом, коррупцией и преступностью.

Если говорить о том, что сейчас происходит, то тут я вижу очень простое решение - надо реабилитировать само понятие демократии, которое дискредитировано недобросовестными политиками на протяжении 90-х годов. Нам сейчас очень важен пример таких регионов, как Скандинавия, где высокий уровень жизни, где не указывают, как им строить демократию, не экспортируют ее, не навязывают ее со стороны. Они просто своим примером показывают, что демократия – это не хаос и бесправие, демократия – это уважение человеческого достоинства, это высокое качество жизни. Самое главное для россиян, что демократия не противоречит обеспечению национальных интересов сохранения страны. Должны быть демократия, самостоятельность, уверенность страны и обеспечение национальных интересов.