Покрасить стены залов в яркий цвет - непривычное, но, по-видимому, стратегически правильное решение, потому что многие картины на выставке "Немецкий импрессионизм" ("Der deutsche Impressionismus") темны, у них коричневатый, так называемый "музейный" колорит. Ярких (фиолетовых или розовых) цветов нет совсем.

Куратор выставки Ютта Хюльзевиг-Йонен (Jutta Hьlsewig-Johnen) говорит: "Французский импрессионизм - это светлая живопись. Для французов во главе угла стояли дробление формы и измельчение цвета, крайне важны были состояния атмосферы, игра света и тени, изменения цвета предметов под влиянием дневного света. Для немецких импрессионистов неизменно важную роль играет композиция картины, живопись решает формальные задачи, она по сравнению с французской оказывается более индивидуалистичной, плоской и куда более темной".

Можно добавить, что немецкая живопись куда более пространственна и конструктивна, она далека от декоративности. Немецкие художники изображают объекты, людей, пространство, а не идущий от них переливающийся свет. Выставка в Билефельде показывает, что немецкая живопись конца 19-го - начала 20-го веков вовсе и не стремилась повторить французские образцы.

Немецкие художники определенные выводы из французского опыта сделали, но их живопись вовсе не является, так сказать, "недотянутым" импрессионизмом, сравнивать их картины со знаменитыми французскими образцами не очень и хочется.

Паровозы и коровы

На выставке представлены, разумеется, три главные фигуры немецкого импрессионизма: Макс Либерман (Max Liebermann), Макс Слефогт (Max Slevogt) и Ловис Коринт (Lovis Corinth), а также большое количество художников, которые для многих посетителей являются настоящим открытием.

Герман Плойер (Hermann Pleuer) был одержим железной дорогой, на всех его картинах присутствуют локомотивы. Они огромны и черны, их даже можно назвать ужасными, на одной картине изображено огромное облако пара, паровоз скрыт за ним, облако напоминает шар из грязной известки.

Гамбургский художник Фридрих Кальморген (Friedrich Kallmorgen) писал море в порту. Море свинцовое и тяжелое, корабли и лодки темные, лишь блики на волнах - тревожно-оранжевые. Французской легкости тут нет совсем, зато есть интенсивность: силуэты кораблей и лодок давят море, вязкое море напряжено.

Не вписывалась ни в какие актуальные тенденции живопись Генриха фон Цюгеля (Heinrich von Zügel): он писал коров, на каждой его картине - пятнистые буренки. На стене выставочного зала помещена большая фотография, сделанная в 1902 или 1903 году, на ней стадо коров, вокруг которого стоят изящно одетые господа в костюмах, галстуках и котелках. У них в руках палитры и кисти, перед ними - мольберты. Это фон Цюгель со своими учениками на пленере.

Роберт Штерль (Robert Sterl) писал рабочих, занимающихся тяжелым трудом в каменоломнях: залитые солнцем фигуры напряжены, их монументальность, а также лаконичность живописи напоминают политические плакаты.

Какой изм?

Вопрос о том, следует ли называть выставленную живопись импрессионизмом или постимпрессионизмом (то есть - реакцией на импрессионизм), наверное, академический. Куда интереснее подмечать, что было у немецких художников такого, чего не было у французских. Обобщая, можно сказать, что фигуры на немецких картинах вылеплены из упругих мазков краски, мазки извиваются и тянут за собой.

Эти мазки вполне материальны, скажем, на пейзаже "Каменоломня" Макса Слефогта уже трудно сказать, что именно изображает бурление мазков. Бурление песка, глины, камней изображено налезающими и теснящими друг друга длинными мазками краски. В некоторых местах краска намазана так агрессивно, что она уже ничего не изображает. Это просто смачное пятно золотистой охры.

На многих картинах немецких импрессионистов мазки кисти расположены почти параллельно, оттого краска не лежит смирно на своем месте, а кажется летящей. Особенно был любим этот ход при изображении листвы деревьев. И тут можно сформулировать, чем немецкая школа отличается от французской: французская листва - это статичная мозаика из цветовых пятен, игра идет на тонких нюансах цвета, немецкая листва - это пришедшая в движение масса сырой материи. Французская традиция - это традиция видимости, немецкая - осязаемости.

Наиболее радикален в этом отношении был Ловис Коринт: его "Тигр" слеплен из грубых мазков, черные полосы краски крест-накрест пересекают охристые, так и хочется сказать, что художник бил картину своей кистью. То есть мы находимся в сфере экспрессионизма. Немецкий импрессионизм был крайне экспрессионистичен.

Более того, художники, традиционно относимые к экспрессионизму, в смысле свободы и ярости движения кисти были куда менее экспрессивны, чем Коринт или Слефогт. Именно в Коринте и Слефогте можно разглядеть истоки живописи Георга Базелица (Georg Baselitz) и всех последующих поколений немецких экспрессионистов, что совершенно справедливо отмечает комментарий на стене выставочного зала Билефельда.

Автор: Андрей Горохов
Редактор: Дарья Брянцева