Алина Стахорская - одна из как минимум полутора тысяч украинок, которые в 2019 году выносили и родили детей для иностранцев. Для 32-летней харьковчанки это была уже третья такая беременность или, как говорят суррогатные мамы, "программа". Первого "не своего" сына Алина родила для родителей из Ирландии, когда ей был всего 21 год. Сегодня бывшая продавщица - мать пятерых сыновей, двух собственных и трех "суррогатных". С парами из Германии и Индии, для которых она выносила детей, Алина до сих пор поддерживает дружеские отношения.

В отличие от многих суррогатных мам Алина согласилась на публикацию интервью под своим настоящим именем. Только отказалась называть точные суммы своих гонораров - говорит, это запрещено контрактами. По информации DW из других источников, за услуги суррогатного материнства украинки получают в среднем 15 000 евро.

Deutsche Welle: Алина, как вы стали суррогатной матерью?

Алина Стахорская: Первый раз я еще совсем молодая была. Тогда с первым мужем у меня испортились отношения. Мне пришлось от него уйти, а жить нам с ребенком было негде. Моему первому ребенку тогда было три с половиной годика. Я искала работу, но у меня нет образования. Нашла объявление, позвонила и меня взяли в программу суррогатного материнства.

Сначала мы жили у моей бабушки. Там была большая семья - ее средний сын жил с ней, и двое детей там еще было. Я буквально полгода пожила у нее. Потом сняла себе квартиру уже на "программные" деньги и ушла с ребенком туда. В клинику на анализы я ездила с сыном. Он сидел в коридорчике, ждал меня. Либо к бабушке отводила.

- Вам сложно было решиться на суррогатное материнство?

- Я ни капельки не сомневалась, потому что я знала, ради кого я на это иду. Конечно, боялась - думала, что меня не возьмут, потому что молодая. Я же не знала, как это все проходит. Но все нормально сложилось - я родила ребенка. А потом и второй раз, и третий.

- Ваши родители знали про это?

- Да, знали. Они живут в России. Я сама харьковчанка, просто родители уехали в Россию. А я осталась жить у бабушки.

- И как они отнеслись к вашему решению?

- Нормально. Абсолютно никаких вопросов не было. Я ни от кого никогда не скрывала - ни от соседей, ни от друзей, ни от родственников. У некоторых, конечно, было плохое мнение об этом - мол, я своего ребенка продаю и так далее. Я им отвечала, что это нормально - никто никого никуда не продает. И очень много моих подруг с моей подачи тоже пошли в эту программу. Девочек уже 10-15.

- Я слышал от представителей одной из клиник, что женщины идут в суррогатные матери, чтобы помочь бездетным семьям.

- Если честно, я шла туда не потому, что я такая себе мать Тереза и хочу помочь какой-то бездетной паре. Я в первую очередь шла заработать денег - скажу правду и не буду бросаться громкими словами. Мы сейчас общаемся с родителями, они мне очень благодарны. Да, мне приятно, что я им помогла. Но в первую очередь я шла туда для своих целей.

- То есть вы не считаете, что суррогатное материнство - это эксплуатация женщины?

- Когда женщина туда идет, она знает, на что она идет. И ради чего. Вот зачем я туда пошла - я хочу заработать денег. Я хочу себе купить машину или сделать ремонт. Мне назвали сумму: "Такая-то сумма тебя устраивает?" Я знаю, на какую сумму я рассчитываю, и я знаю, что я за эти деньги приобрету. Никакой эксплуатации я тут не вижу.

- На что вы потратили свои гонорары?

- После первой программы я купила половину трехкомнатной квартиры, после второй - половину двухкомнатной. Потом я их продала, купила однокомнатную. И вот я и ее продала, потом получила деньги за третью программу, мы купили дом в Харькове, две машины. Я бы такие деньги никогда не заработала за все эти годы.

- Насколько вам было тяжело - психологически и физически?

- Во время первой программы мне было сложно. Когда у тебя токсикоз, когда ты не можешь никуда выйти, с тобой маленький ребенок, податься некуда. Я сидела в четырех стенах. Тогда, конечно, было сложновато. Потом, во время второй, третьей программы ты уже точно знаешь, на что ты идешь, что тебя ждет в эти месяцы. И оно уже легче дается.

Во второй программе я грудью кормила "суррогатного" ребенка. Потом мне таблетки никакие не помогали, чтобы молоко перегорело. Это заняло много времени. Но серьезных проблем со здоровьем не было. Я даже ни одного зуба за все пять родов не потеряла. Как вот у девочек обычно - волосы лезут, зубы выпадают. Ничего такого не было.

Самым неприятным было то, что часто нужно было ездить в клинику, сдавать анализы и делать уколы. Я уколов боюсь. Кровь из вены когда берут, не боюсь, а вот уколов боюсь.

- Что это были за уколы?

- Гормональные. Прогестерон они колют.

- Были какие-то ограничения на время беременности?

- Там только беречь себя и кушать можно было - а больше ничего нельзя. Половой жизнью жить нельзя, курить, пить.

- Как ваш нынешний муж отнесся к тому, что вы вынашивали чужого ребенка?

- Мы с ним четыре года как женаты - последняя программа у меня была уже в браке. Муж сначала был категорически против. Несколько дней со мной не разговаривал, потому что я с ним не посоветовалась. Я говорила ему, что по-другому не получится, потому что он работает в теплосети слесарем - там зарплату платят раз в два месяца. А так как у нас общий маленький ребенок, я не могу тоже выйти на работу. Но платить за квартиру надо, и кушать хочется. Потом, когда я ему сказала, что все-таки прошла обследование и отступать не буду, он уже смирился.

Ему сложно было видеть меня беременной чужим ребенком. Он просто дочь хочет, а я не очень. Я вообще не хочу больше деток. У меня есть двое - и хватит. Но он смирился. Сейчас на машине ездит и нормально себя чувствует. И все хорошо.

- Но конфликтов не было?

- Нет. Абсолютно. Если мне нужно было на анализы, на УЗИ, он всегда меня отвозил. Когда я что-то хотела по ночам кушать, как говорится, ананасы или гранаты, он все мне привозил. Вел себя так, как будто это наша собственная беременность. Только спали мы в разных комнатах.

- Когда вы были беременны своими и "суррогатными" детьми - у вас по отношению к ним были разные чувства?

- Да. Я чувствовала, что они не мои, но относилась к ним тоже бережно - как полагается. Но это другое. Например, папа из Индии, это была последняя программа, присылал мне песни, которые он пел на своем языке, чтобы я их включала ребенку. Признаюсь, я раз или два раза в месяц включала, но не каждый день.

Со своими детьми я разговаривала, общалась. Совсем по-другому это было. А здесь вот - есть и есть. Я знала, что я должна выносить их, отдать - и все. Если честно, нежных чувств я не испытывала абсолютно.

- Даже после родов?

- (думает) Когда я первый раз увидела последнего ребеночка, он лежал в детском отделении. Я тогда подписывала документы, и как раз в этот момент мальчик заплакал. К нему никто не поспешил подойти из медсестер или детских врачей - они были заняты мной, этими бумажками и сразу не побежали ему даже пустышку дать. Мне почему-то стало его очень жалко. Мне захотелось его самой взять на руки, но меня попросили выйти: "Мамочка, идите. Мы все знаем, мы справимся". Я потом чуть-чуть поревела, конечно. Тяжело было.

Потом я его уже взяла на руки, когда нас выписали, мы приехали с мужем в гости к родителям - они жили на съемной квартире в Харькове. Там мне дали подержать ребенка. Но у меня сильно начали руки потеть и трястись. Я сразу отдала его папе. И муж сказал мне, что нужно ехать домой, чтобы я не расстраивалась. В такие моменты - да, как-то по-другому себя чувствуешь.

- А родителей этого мальчика не было рядом с ним в больнице?

- У мамы сразу не получилось прилететь в Харьков, когда я рожала, приехали только папа и его брат. А ребенок оставался еще в роддоме до выписки. Папа к нему приезжал каждый день, он находился с ним по несколько часов, но все остальное время ребенок был с детскими врачами и медсестрами.

- А в первые два раза у вас таких чувств не было?

- Во время первой программы я вообще абсолютно равнодушно к этому отнеслась. Во второй я кормила ребенка грудью. Потом, когда его забрали, - да, мне было морально немножко тяжело, но я даже не могу объяснить, как это проявлялось. Да, я вспоминала ребенка. Родители где-то через полгода мне прислали фотографии - как он сидит, улыбается. Мне до слез стало приятно, что я его увидела. Мне хочется видеть, как эти детки растут, мне хочется знать, как сложится их будущее.

- Ваши родные сыновья знают, что у них есть "суррогатные" братья?

- Младший не понимает, ему только четыре будет. Старший знает. Первую программу он абсолютно не помнит - маленький был. А из второй программы он помнит родителей, потому что они приезжали, мы общались, виделись. Говорит: "Я помню, был маленький, она мне подарила автомат, машину". Он знает, что я была беременна, он знает, для чего я была беременна.

- Вы поддерживаете связь с родителями этих детей?

- В первой программе я познакомилась с мамой только после родов. Они из Ирландии. Но мы не поддерживаем связь. А с другими родителями я общаюсь.

В 2013 году была моя вторая программа, я родила мальчика для семьи из Германии. И с ними я общаюсь в WhatsApp. Они приезжали в октябре в Харьков - показать мальчику, где он родился. И познакомить, естественно, со мной. Но при этом его мама так и не решилась сказать ему правду, кто я. Я спрашивала ее, интересуется ли он, почему родился именно в этой стране. Она сказала, что пока еще нет, потому что маленький. На тот момент ему еще семи не было.

- Как вас ему представили?

- Знакомая.

- И как это было для вас - увидеть этого мальчика? Было ощущение, что это родной ребенок, ваш сын?

- Нет. Я осознавала, что он не мой. Но при этом, когда я ехала на встречу, я плакала, потому что я не знала, как себя вести.

- А к себе в Германию они вас не приглашали?

- Приглашают, но я как-то не решусь поехать… А мальчику родителей из Индии, которого я родила, пять месяцев только. В WhatsApp папа постоянно присылает мне его фотографии - каждый месяц в дату его рождения. И я им пишу поздравления каждый месяц. Желаю им счастья, здоровья.

- Вы планируете стать суррогатной мамой в четвертый раз?

- Я планирую. Если меня возьмут несмотря на возраст и количество родов - то да, я еще раз готова сходить. Последний раз.

Смотрите также: