Одни говорили, что она повесилась в камере, другие, - что ее казнили. Но Елена Сорокина из оккупированного Первомайска жива. Ее вернули в Украину в рамках обмена пленными 29 декабря 2019 года. С 50-ти летней Сорокиной - совладелицей зоомагазина из оккупированного Первомайска - корреспондент DW встретилась в киевской клинике "Феофания". Она часто извинялась за слезы, которые, как она сказала, на воле уже можно не сдерживать.

Deutsche Welle: Елена, вы провели в плену самопровозглашенной "ЛНР" почти год. За что вас задержали?

Елена Сорокина: Я никогда не скрывала свою проукраинскую позицию. Потому меня можно было за много чего посадить. Но засветилась я на листовках. Я клеила их два года. В 2017-м они меня не нашли. В 2018-м, когда я клеила в светлое время суток, попала в объектив камеры. И тогда они установили за мной наблюдение. И потом, когда увидели, что я выставила весь свой товар в магазине на распродажу, подумали, что я хочу выехать, и решили меня взять. Может, они и с магазином хотели что-то намутить - забрать его себе, а меня по-тихому куда-то деть. Вбросили в соцсети информацию, что я якобы повесилась в камере. Но мои друзья, которые меня везде искали, не поверили. Я такая: если будут давить, то я, как пружина, буду сопротивляться. Потом появилась информация, что я якобы получила высшую меру наказания. Но у них не получилось ничего скрыть из-за широкой огласки моего исчезновения.

- Суд самопровозглашенной "ЛНР" приговорил вас к 13 годам лишения свободы. В чем вас обвинили?

- Я признала только, что клеила листовки. А они обвиняли меня в том, что я агент СБУ по кличке "Лиса", что передавала данные о передвижении техники. Еще в том, что я совершила измену Родине. Но я своей вины не признала. Я - украинка, и своей Родине - Украине я не изменяла. Мне инкриминировали статью "экстремизм" за то, что я листовки развешивала по городу, поздравляла жителей с Днем независимости Украины. И повесила наклейки "Луганск - это Украина ". Они даже экспертизу назначили, является ли это экстремизмом. Я на суде встаю и говорю, что вы в 2014-м сами совершили тут акт экстремизма, а теперь вы - экстремисты - меня обвиняете в экстремизме?! Это ведь абсурд какой-то!

- Вы, наверное, понимали уровень опасности и риска, когда клеили листовки…

- Мне не было страшно. Да, мне говорили, что это рискованно, что в любой момент со мной могут случиться плохие вещи (плачет). Но … когда у людей есть дети, муж, семья, родители, тогда им действительно страшно. А у меня никого нет. Потому я не боялась.

- Вы довольно сильно рисковали, когда во время обмена 29 декабря вышли из автобуса, который привез вас с оккупированной территории, в футболке с украинской символикой…

- Я ее рисовала по ночам в камере, под нарами, потому что хотела именно так приехать в Украину. В автобусе с нами сидели вооруженные до зубов охранники. Когда я увидела в окне военных с украинскими шевронами, то тогда ее и надела. Тогда уже никто бы со мной ничего бы не сделал. У них такая злость была на лицах. Это была моя вторая футболка. Первую я нарисовала, чтобы ходить в суд.

- И вам разрешили появиться так перед судьями "ЛНР"?

- Я пошла в ней на одно из открытых заседаний, чтобы всем было понятно, кто я. Когда меня вели по коридорам охранники, люди передо мной расходились. Потом я увидела коллегию судей, выражения их лиц - эти мины! (смеется) Ну, а уже после суда футболку забрали, топтали, кричали, что тут нарисована всякая гадость. А я сказала, что они не имеют права забирать мои вещи.

- Вы всегда так смело разговаривали?

- У меня такой характер. И я уважаю себя за то, что так достойно там себя вела. Я так себя поставила - никому себя в обиду не давала.

- Вас не били? Не пытали?

- Сейчас не 2014-й и не 2015-й, когда в подвалах на стенах кровь везде была, когда над людьми издевались. Я не видела, чтобы кого-то пытали. И меня не били. Там можно и не бить. Моральное давление такое… Мне следователь говорила, что таких патриотов, как я в тюрьме столько, что никому мы не нужны. Дадут вам по 20 лет, будете сидеть 20. А я отвечала, что меня Украина непременно обменяет. В психологичном плане тоже было нелегко, когда они угрожали, что с моими близкими, друзьями что-то может случиться.

- Состояние вашего здоровья проверяют врачи в Киеве. Есть ухудшение?

- От многочасового сидения на допросах у меня отекали ноги, возникли проблемы с варикозом. Врачи нашли камень в желчном пузыре и назначили операцию. Все из-за воды. В подвалах была плохая вода. Ее нельзя было пить, но мы пили. Вообще там было по-разному, иногда воды не было по нескольку дней. Туалет был только два раза на день - утром и вечером. Это не каждый может выдержать. Вместо туалета нам давали бочку. И она стояла рядом с тем местом, где мы ели. У многих были проблемы с кишечником. А врачи давали таблетки не от запоров, а от диареи. Там нечеловеческие условия. Плохая вентиляция, дышать нечем. Свет горит и днем, и ночью. На улицу вообще не выводят. Но каких-то страшных заразных болезней у нас не нашли, хотя мы очень боялись этого.

- С 2018 года, когда вас задержали, в Украине многое изменилось. Иные отношения между Киевом и Москвой, тема Донбасса тоже проходит процесс перезагрузки. Как вы к этому относитесь?

- Произошедшие изменения - это очень печально. Если на такие большие уступки пошли действительно ради обмена, то мы были бы согласны сидеть там и дальше. Потепление в отношениях между Украиной и Россией очень огорчает.

- Но ведь все же нужно и пленных возвращать, и Донбасс…

- Нужно было еще в 2014-м отрезать свет, газ, воду, и все пошло бы быстрее. Сейчас они стали независимыми: у них газ, свет российские. По воде они немного от Украины зависят. Но там же ведется сумасшедшее промывание мозгов. Уже выросло поколение детей, который воспитаны на агрессии против Украины.

- А какие настроения среди взрослого населения?

- Таких, как я, много там! Но, (плачет) понимаете, не все…могут...выехать.

- А почему вы не выехали?

- У меня были животные, которых я не могла бросить. Мне было страшно одной выезжать и начинать все с нуля. В 2014-м - 2015-м я решила, что буду ждать. Ну, придут же наши! Попасную они за 5 дней освободили! Но когда я поняла, что все затягивается, что нужно уезжать, было поздно. Меня задержали.

- Вы будете судиться с "ЛНР"?

- Да. Я с правозащитниками хочу дойти до ЕСПЧ. Я хотела бы привлечь к ответственности и Россию, как страну-агрессора, и следователя так называемого МДБ "ЛНР" (Министерство государственной безопасности "ЛНР" - Ред.), и человека, который свидетельствовал против меня в суде.

- Вы были с ним знакомы?

- Молодой парень... До войны приходил к нам в магазин, давал советы, что делать с рыбками. Когда неожиданно пришел в магазин после оккупации, я так обрадовалась. Не ожидала от него такого, не думала, что знакомый человек может быть на самом деле совсем иных взглядов.

- Правительство Украины обещает помощь освобожденным пленным. Что нужно именно вам?

- Нам выделят по 100 000 гривен (3800 евро - Ред.). У многих освобожденных нет документов, у меня паспорт есть. Обещают помощь в поисках работы, жилья, в лечении. Многим это очень нужно. А что мне нужно? Мне нужно (плачет)… Я хотела вернуть Донбасс тем людям, которые там остались… Там люди погибают.

- Вы уже полмесяца как в Киеве. Что собираетесь дальше делать?

- У меня нет никакой специальности. Я всю жизнь занималась бизнесом - зоомагазином. Моя работа была моей жизнью. Может быть, я сначала поеду к друзьям. В Харьков, в Кривой Рог. Они говорят, чтобы я приехала, посмотрела, где можно устроиться, где арендовать помещение, чтобы вновь открыть зоомагазин маленький. Как получится, не знаю.

- У вас все осталось в Первомайске: квартира, магазин. Не планируете возвращаться?

- Я не хочу жить на той территории. Даже в Попасной (Попасная была освобождена украинскими военными 22 июля 2014 года. - Ред.), куда я хотела выехать до плена. Там тоже много "русского мира". Жить и постоянно вести эту войну - спорить на тему Украины? Нет, я уже не в состоянии. Может быть, когда там вновь будет Украина, тогда вернусь.

Смотрите также: