Так называемый «красный террор» - деятельность лево-террористических организаций, действовавших на территории Западной Германии на протяжении почти трёх десятилетий – является одной из самых болезненных и запутанных глав послевоенной немецкой истории.

Левый терроризм вырос из клубка запутанных социальных противоречий послевоенной эпохи – это были и протест поколения детей против поколения родителей, не до конца преодолевших последствия эры нацизма, и протест детей 60-х годов против сытости и самодовольства американизированного общества потребления, и протест людей нового времени против империалистической системы мироустройства.

Катастрофическое состояние немецких университетов и малодемократические манеры западногерманской полиции стали дополнительными причинами для формирования леворадикальной среды, а толчком для её политизации стало создание в конце 60-х годов так называемой «большой правительственной коалиции», объединившей бывших противников - ХДС/ХСС и социал-демократов. Как же так? Бывший лидер оппозиции, кумир левой интеллигенции Вилли Брандт – в одном лагере с консерваторами? Разочарование в идее парламентской демократии было велико.

Безобидные дискуссии об идеях Че Герварры и сексуальном освобождении сменились потребностью конкретного политического действия. Днём рождения «красного террора» в Германии считается 2 апреля 1968 года, когда террористы Андреас Бадер и Гудрун Энслинг – основатели так называемой «Фракции Красной армии» - подожгли во Франкфурте два крупных универмага.

Трагедия под называние РАФ продолжалась четверть века. Убийства, взрывы и похищения унесли и покалечили десятки жизней и раскололи страну. Социальную травму, нанесённую десятилетиями «красного террора», немецкое общество не залечило до сих пор.

Доказательство тому – документальный фильм сорокалетнего кинодокументалиста Андреаса Фаеля «Blackbox BRD» - «Чёрный ящик ФРГ».

Этот фильм я смотрела субботним вечером в почти полном зале кинотеатра. Пожалуй, я не припомню другого случая, чтобы документальный фильм шёл в Германии широким экраном. Впрочем, к картине Андреаса Фаеля можно применить и много других превосходных степеней – как написала одна из центральных немецких газет, «едва ли кто-то в ближайшее время сумеет снять более важный и более захватывающий фильм».

Фильм рассказывает об одном из самых громких терактов, совершённых РАФ. Холодным утром 30 ноября 1989 года Альфред Херрхаузен, председатель совета директоров «Дойче банка» и личный друг канцлера Коля, выехал на своём бронированном лимузине на работу. Примерно в трёх минутах езды от дюссельдорфской виллы «хозяина денег», как называл Херрхаузена журнал «Шпигель», бронированный лимузин за считанные секунды превратился в кучу покорёженного железа.

И сегодня мурашки пробегают по коже, когда вдова Альфдреа Херрхаузена Траудель – хрупкая женщина с кротким и вместе с тем волевым выражением некрасивого лица – рассказывает, как она, поцеловав мужа, поднялась наверх и вдруг услышала отдалённый грохот. Как она попыталась позвонить ему в машину – но электронный голос сообщил, что абонент «временно недоступен», как она в панике бросилась в машину, поехала следом за мужем, по знакомому до мельчайшей детали маршруту, и в километре от дома застала ужасную картину...

Ответственность за теракт взяла на себя «Фракция Красной армии». Собственно, в своём фильме Фаель рассказывает не о самом «убийстве Херрхаузена» - о нём рассказывать нечего, тем более, что подробности преступления не раскрыты до сих пор.

Фильм Андреаса Фаеля – это, так сказать, «двойной портрет в натюрморте». Портрет жертвы – Альфреда Херрхаузена, и предполагаемого убийцы – одного из лидеров РАФ Вольфганга Грамса, по прозвищу Гакс.

Впрочем, категории «жертва» и «убийца» абсолютно чужды рассказчику Андреасу Файелю, который, кстати, сам внешне напоминает скорее несостарившегося коммунара 60-х, нежели преуспевающего режиссёра «нулевых».

Обе эти биографии олицетворяют для меня один из самых интересных отрезков послевоенной истории Германии. Они отражают эту историю с двух полярно противоположных точек зрения. Именно это меня и привлекло. Что касается истории РАФ, то на эту тему по сути ещё не сказано почти ничего. Только сейчас мы начинаем задавать самый главный вопрос: что заставляло людей уходить в подполье? И в какой момент они начинали считать себя вправе выносить смертные приговоры другим? И, наконец, какое всё это имеет отношение к немецкой истории?

Альфред Херрхаузен родился в богатой семье в 1930 году. Посещал элитную нацистскую школу, где всегда был заводилой. Но не успевает зритель внутренне сказать своё первое «всё ясно», как режиссёр фильма Фаель ставит его на место. «Конечно, я был в гитлерюгенде и старался быть лучшим», - признаётся отец террориста Грамса, появившегося на свет в начале 50-х в более чем скромно жившей семье беженцев с востока страны.

Снова всё понятно – тяжёлое детство? Сын отравленного нацизмом отца? Ничего подобного. Трудно представить себе более мягких, терпимых и интеллигентных людей, чем родители Вольфганга Грамса (отец – школьный учитель музыки, мать – домохозяйка). Вообще, Вольфганг Грамс и его родители могли бы стать типажами для осовремененного римэйка романа Тургенева «Отцы и дети» (соответственно, на роли Базарова и его отца и матери).

На подобных контрастах, на постоянном «сдвигании» зрителя с накатанных идеологических рельс, построен весь фильм. Карьерист Херрхаузен женится на деньгах, стремительно делает карьеру в высшей финансово-промышленной касте страны. «Скажите, может ли в Германии что-то делаться без «Дойче банка» и концерна «Даймлер»?» - заискивает перед могущественным Херрхаузеном корреспондент немецкого телевидения. Рекламный ролик фирмы «Даймлер» превозносит военно-промышленную мощь концерна. Торжествующая улыбка на лице Херрхаузена. Он становится лицом «германского финансового мира» и возглавляет «чёрный список» РАФ. Надо признаться, что этот Херрхаузен вызывает мало симпатии.

Но, с другой стороны, мы видим неудовлетворённого собой человека, ломающего свою карьеру и наживающего врагов, выступающего за прощение долгов третьему миру.

Вольфганг Грамс, сменяющий скрипку на электрогитару, а электрогитару на пистолет, проходит типичный для своего поколения путь. Если, конечно, можно назвать типичным путь, кончающийся во главе террористического подполья. Он отказывается от военной службы, учится в университете, курит анашу, пропагандирует идеи Мао и Троцкого. Посещает политических заключённых. Видит, что такое насильственное кормление. Живёт в коммуне, периодически участвуя в потасовках с полицией. Сам попадает в тюрьму. Ни за что. На шесть месяцев. Видимо, где-то в этот момент он говорит себе: «Теперь всё».

Так называемый «текст от автора» и комментарий в фильме Андреаса Фаеля отсутствуют. Рассказ ведут друзья, родственники и коллеги Херрхаузена и Грамса. Как режиссёру удалось добиться, чтобы сдержанные люди из самых высших слоёв потомственной немецкой финансовой и политической элиты, с одной стороны, и до сих пор живущие на полулегальном положении бывшие левые экстремисты, с другой, вели себя перед камерой так раскованно и искренне и говорили слова, которые явно идут из самых глубоких, скрытых слоёв души и сознания – об этом приходится только гадать.

И снова взрывы и кровь, брансбойты и покорёженные автомобили. С одной стороны. А с другой – идиллические любительские кадры: Альфред Херрхаузен с нежно любимой второй женой Траудль, Вольфганг Грамс, резвящийся на пляже с друзьями. Ясные глаза и вольнолюбивые кудри.

Поигрывание железно-капиталистическими мускулами вызывает отвращение. Но не менее ужасен и вид окровавленных трупов – жертв борьбы против капиталистического беспредела.

Цветущий весенний сад вокруг полуразрушенной хибары где-то в Германии – здесь живёт один из бывших соратников «Гакса». «По их вине в третьем мире от голода умирают тысячи людей ежедневно... Вольфганг был лучше, чем мы все, он был храбрее».

О своём друге Херрхаузене вспоминает постаревший Гельмут Коль. «Он был в чём-то лучше, чем... чем мы», - говорит он с непривычной для политика интонацией.

И снова, и снова – тихая и неутешная грусть вдовы «хозяина денег», её одиночество в пустой вилле с фотографиями мужа на стенах, и одиночество и грусть родителей «террориста» в их скромной квартирке, где стены украшены детскими фотографиями сына. «Двери этого дома всегда были открыты для него, - говорит мать Вольфганга Грамса. - Даже когда он уже давно был в подполье, и мы не знали, жив он или нет».

Грамс погиб в перестрелке с полицией на полустанке Бад Кляйнен в 1993 году. Только что с помощью генного анализа найденного на месте преступления волоса удалось доказать его причастность к одному из терактов РАФ – убийству Детлефа Роведера в 1991 году. Остальные восемь убийств, совершённых «Фракцией Красной армии», по-прежнему не раскрыты.

Рядом со мной в кино сидел симпатичный бородач, очень похожий на постаревшего коммунара. В течение полутора часов фильма он, кажется, так ни разу и не оторвал взгляд от экрана. Бородач оказался школьным учителем.

- Я глубоко потрясён этим фильмом, потому что со всей очевидностью становятся ясными две вещи: во-первых, что мы ещё целиком и полностью связаны с тогдашними событиями, во-вторых, что за всем этим скрывается нечто большее...

По моему, фильм Андреаса Фаеля «Black box BRD» - «Чёрный ящик ФРГ», говорит о Германии больше, чем десятки часов кинохроник и тысячи страниц исследований.

В Берлине в дни Троицы проходит традиционный «Карнавал культур», который многие рассматривают как альтернативу поднадоевшему и коммерциализированному «Лав парейду». Рассказывает Сергей Невский:

«Ну вот, опять ничего не видно», - сказала пожилая дама, стриженая под новобранца, и отхлебнула пива из банки... Действительно, видно не было ничего, кроме толпы, забившей улицу до отказа. Зато слышимость была отличная. Барабаны, мексиканские ритмы и классический брейк-данс смешались с криками публики и свистками. Так начался ежегодный берлинский праздник «Карнавал культур» в Кройцберге. Проводится он вот уже в шестой раз. В то время как интерес к знаменитому берлинскому техно-празднику «Love Parade„ потихоньку угасает, «Карнавал культур» становится все более заметным явлением городской жизни. Несмотря на дождь и ветер, улицы по которым проходило шествие, были забиты до отказа. Из окон свешивались полотенца с призывами против войны и за двойное гражданство, а на тротуарах народ пил кайпиринью и пытался разглядеть, что же все-таки происходит за спинами тех, кто стоит в первых рядах.

Вдруг барабаны зазвучали громче, над головами зрителей стал подпрыгивать какой-то розовый шарик, а в публику полетели цветы. «Это бразильцы, - сообщила мне моя соседка, организатор карнавала, Барабара Вальтц. - Они очищают маршрут от злых духов».

- Каждый год наш карнавал начинается по заведенному ритуалу. Первая группа - это танцоры из Бразилии. Они выполняют обряд очищения: поливают улицу водой и разбрасывают по мостовой цветы. За ними всегда следуют мексиканцы с их классическим ритуальным представлением «Колесо жизни».

Карнавал проходит через весь Кройцберг. 110 групп из 70 стран - таков баланс нынешнего года. Есть пешие группы, но большинство – на грузовиках, вооруженных мощными усилителями. В центре маршрута – платформа, на которой восседает жюри. Перед ней грузовики останавливаются и две минуты показывают, кто на что способен. Вот один промахнулся - не заметил жюри в общей суматохе, пришлось разворачиваться и давать задний ход...

Само название «Карнавал культур» может ввести в заблуждение. Культура это не только этнос, но и вообще любая форма жизни, как объясняют руководители фестиваля. Так, например, молодежная группа из восточно-берлинского района Марцан, знаменитого обилием нападений на иностранцев, представила спектакль на тему немецких сказок... Говорит Барбара Вальтц:

- Мы рады, что у нас в этом году много молодежных групп из так называемых «проблемных районов Восточного Берлина», тех районов, в которых такой интернациональный праздник пока не является чем-то естественным. Таким образом у карнавала появилась дополнительная функция - это не просто праздник, но и событие, способствующее социальной интеграции.

К сожалению, в нынешнем карнавале не принимают участие берлинские сумасшедшие - в прошлом году их грузовик произвел настоящий фурор. Говорит Барбара Вальтц:

- В этом году на карнавале тоже есть проекты, связанные с душевнобольными. В течение нескольких месяцев мы возили их в мастерские и там они сделали удивительные скульптуры и маски, которые теперь украшают наш уличный праздник на площади Блюхер Платц.

Как всегда, во время карнавала проходит множество политических и благотворительных акций. Во время одной из них представители фирмы «Вестерн Юнион» передали Российско-немецкому клубу «Диалог» крупную сумму , которая должна пойти на организацию информационных мероприятий для переселенцев из бывшего СССР.
Говорит менеджер концерна «Вестерн Юнион» Марк Шнайдер:

- Мы поддерживаем ряд проектов, призванных помочь в интеграции живущим в Германии иммигрантам, а также связанных со здравоохранением и культурным обменом. Фирма «Вестерн Юнион» занимается безналичными переводами денег, и живущие в Германии выходцы из Восточной Европы, Латинской Америки и других стран мира являются нашими постоянными клиентами. Таким образом, с помощью нашей спонсорской деятельности мы как бы возвращаем им часть их денег. Клуб «Диалог», с которым мы постоянно сотрудничаем, один из наших самых важных партнёров в этой области.

Рассказывает директор Клуба Диалог, Татьяна Форнер:

- Мы занимаемся самым широким кругом тем: это и права иммигрантов, и воссоединение семей, и социальные проблемы. Например, изучение языка. Это и психологические проблемы, проблемы образования и овладения новыми специальностям.

Прямо рядом с бюро «Вестерн Юнион», где проходило торжественное событие, на веранде мексиканского ресторана, расставили несколько диванов. На одном из них сидел человек с бакенбардами и в темных очках и в ритме блюза громко комментировал происходящее. Когда мимо него проходила процессия индонезийских танцоров, он грустно заметил: «Ну вот, пришли девки в неометаллическом прикиде. Добро пожаловать!».

Несколько дальше, в районе Урбанштрассе, выстроились грузовики, ждущие своей очереди поучаствовать в представлении. Некоторые из них уже начали разыгрываться, да так, что было слышно за несколько кварталов. Мое внимание привлек палестинский ансамбль «Хайперкашн» - «Сверхударники». Они играли на батареях, цинковых ваннах, бетономешалках... Рядом с ними - огромный грузовик, набитый угрожающего вида людьми в черных майках. Оттуда раздавались звуки регги.

Я спросил у организаторов «Карнавала культур», есть ли у этого замечательного события какая-то предыстория.
Вот, что рассказала Барабара Вальтц:

- Конечно, у нас были и предшественники. Прежде всего, это карибский карнавал в Нотинг-Хилл в Лондоне. Конечно, было бы бессмысленным пытаться копировать его здесь, да и людей с Тринидада у нас почти нет. Но сама идея карнавала разных культур показалась нам заслуживающей того, чтобы перенести её сюда, в Берлин.

Вечером, когда стемнело, публика плавно перетекла на Блюхерплатц. Там под открытым небом звучала музыка, русский ди-джей Владимир Каминер заводил свои старые песни о главном, горели свечи, и, кажется, никому не хотелось расходиться...