Для родственников 298 погибших этот день навсегда останется в памяти: кадры дымящихся останков "Боинга-777", сбитого 17 июля в небе над Донбассом. Как установил уголовный суд в Нидерландах, самолет, следовавший рейсом MH17 из Амстердама в Куала-Лумпур, сбила ракета, выпущенная из российского ЗРК "Бук". ЗРК находился в этот момент на контролируемой РФ территории Восточной Украины. Расследование трагедии и последовавшие за ними уголовные и гражданские судебные процессы во многом были беспрецедентными по масштабу и сложности. Несмотря на то, что виновные не понесли наказание, правосудие взяло верх, говорит в интервью DW в преддверии 10-й годовщины трагедии Марике де Хун, профессор международного уголовного права в Амстердамском университете.

DW: В среду пройдет 10 лет с момента, как был сбит MH17. Для родственников погибших боль не пройдет никогда. Эта трагедия еще остается значимой в публичном пространстве в Нидерландах?

Марике де Хун: Да, она все еще очень значима. Частично, конечно, для тех многих, кто не был связан непосредственно с жертвами, ближайшими родственниками и людьми, потерявшими близких, острота первичного шока за десять лет снизилась. Но для тех, кто был затронут, и для тех, кто был вовлечен в уголовные и прочие юридические разбирательства, это дело остается все еще очень актуальным. Когда родственникам говорят, что когда-то следует, мол, закрыть главу, то это отчасти абсурдно - они потеряли своих близких навсегда, и их никогда не вернуть, сколько бы времени ни прошло, сколько бы ни было юридических процедур.

- Главный уголовный процесс по делу о сбитом "Боинге" завершился в Нидерландах в ноябре 2022 года. Что о нем нужно знать тем, кто за ним не следил?

- С одной стороны, это был уголовный процесс, как и любой другой. Погибли люди, и тех, кто был ответственен за их гибель, судили. К сожалению, преступники не присутствовали на суде, но это не редкость. С другой, это был особенный процесс в том смысле, что он показал, что война, от которой украинцы страдают сегодня, началась еще в 2014 году. Но в этом процессе было много и другого, например, возможность противостоять дезинформации. Россия сбила этот самолет, но отрицала этот факт, игнорировала свидетельства и фабриковала ложные доказательства. Не всегда, но очень часто с потоком дезинформации мы не можем ничего поделать. И для укрепления, для поддержания международного права было важно, что правительство Нидерландов провело черту и заявило, что будет преследовать Россию в Европейском суде по правам человека, в Международной организации гражданской авиации и тем самым признавать не только право ближайших родственников на справедливость, но и, в некотором смысле, бороться с дезинформацией.

Многие люди ошибочно считают, что успех судебного разбирательства заключается в том, посадят ли людей в тюрьму или заставят ли государство выплатить компенсацию. Думаю, что дело MH17 отправило в мир очень важное послание, которое заключается в том, что уголовный процесс - это нечто большее. Ближайшие родственники погибших пассажиров  практически с самого начала знали, что идеальный вариант маловероятен, что этим людям дадут спрятаться в России, и что они никогда не приедут, и что Россия будет все отрицать, что, конечно, очень жаль.

Но этот случай показал, как важно признать страдания родственников жертв, показать им в рамках публичного уголовного процесса и на основе правовых процедур, какова была правда, каковы были доказательства, и как они были взвешены судом, какова их надежность, и так далее. Этот процесс для учебников истории. Такой судебный процесс, как дело MH17 и, надеюсь, другие дела в Международном уголовном суде, могут внести реальный вклад, чтобы и через 100 лет была известна правда о том, что же произошло.

- Нидерланды ведь изначально требовали созвать международный трибунал, но попытка провалилась из-за сопротивления России в Совете Безопасности ООН. Уголовный процесс в итоге был национальным. С юридической точки зрения, как вы оцениваете это решение?

- Да, дискуссии ведутся о том, что лучше - международные или национальные судебные процессы. Конечно, в случае с MH17 международный трибунал мог бы означать, что приговор произнесен от имени международного сообщества. Но практически и юридически международные судебные процессы чрезвычайно сложны, поскольку требуют, чтобы самые разные государства пришли к определенным правилам. Необходимо найти финансирование, определить место проведения и так далее, это занимает массу времени, так что с прагматической точки зрения проводить суды по национальному законодательству зачастую гораздо легче, но и даже лучше с юридической точки зрения в том смысле, что судебные дела в Нидерландах и во многих других странах находятся под пристальнейшим вниманием правозащитников. Например, в рамках Европейской конвенции по правам человека суд всегда выносит решение о том, как эти суды соблюдают стандарты в этой области.

И поэтому в более широком плане мы видим поворот, что в дополнение к Международному уголовному суду все чаще проводятся национальные уголовные процессы за международные преступления. И в этом смысле процесс по делу о крушении MH17 продемонстрировал, что будущее международного правосудия не ограничивается только рамками МУС.

- Что нового принес уголовный процесс в Нидерландах?

- То, что в суде широко использовались цифровые доказательства и доказательства из открытых источников (OSINT). Мы увидели, что сторона обвинения перепроверила все OSINT-улики, который собирали такие организации, как Bellingcat, в институтах криминалистики, проверив их на надежность. И у судов не возникло никаких проблем с принятием к рассмотрению таких улик, они оказались очень ценными доказательствами, и это было первое крупное дело, в котором был признан этот новый тип доказательств, обладающий огромным потенциалом.

- Уголовный процесс по делу MH17 в Нидерландах был не единственным делом. Вы могли бы дать общую картину того, какие еще есть дела, связанные с этим происшествием? Какие судебные разбирательства продолжаются?

- Уголовный процесс был направлен против лиц, причастных к сбитию самолета рейса MH17. Апелляции не было, это дело завершено. Но продолжается судебное разбирательство против уже не отдельных лиц, а против России как государства, в частности, в Европейском суде по правам человека. Устные слушания по существу дела только что состоялись (12 июня 2024 года - Ред.), в прошлом году уже было вынесено решение о том, что Россия действительно может нести юридическую ответственность за события, произошедшие на востоке Украины. Теперь речь идет о том, какую ответственность она несла или должна была нести. Решение по этому вопросу ожидается примерно через год, ориентировочно, весной 2025 года.

Еще есть Международная организация гражданской авиации ИКАО, туда с жалобой обратились власти Нидерландов и Австралии за то, что Россия нарушила основной договор о безопасности полетов, сбив самолет MH17 (Россия вышла из спора - Ред.). Этот вопрос также находится в стадии рассмотрения, и, как ожидается, решение по нему будет принято примерно через год.

И есть еще несколько типов судебных исков. Так, завершено рассмотрение дела Украины против России в Международном суде ООН, которое началось еще в 2017 году. Речь шла, как о Восточной Украине по делу о финансировании терроризма в связи с делом MH17, так и о расовой дискриминации в Крыму. Суд (в январе 2024 года - Ред.) частично признал нарушения, но воздержался от вынесения решения, в частности, по эпизоду с MH17. И чисто технически это верно, потому что договор о финансировании терроризма был признан более узким по своей сфере действия, чем утверждала Украина.

Также в настоящее время рассматривается судебный иск одного из родственников погибших, Томаса Шэнсмена, в США против некоторых российских банков, которые финансировали сепаратистов в Донбассе - вопрос там в том, нарушили ли эти банки закон, предоставив поддержку, благодаря которой и с помощью которой мог быть сбит MH17. Также в ЕСПЧ рассматривается индивидуальный иск против Украины. Его подали четыре семьи родственников погибших, обвиняя власти страны в том, что они не закрыли полностью воздушное пространство над территорией конфликта. Но я уже несколько лет ничего не слышала об этом деле, так что, думаю, оно все еще находится на стадии рассмотрения, ожидая решения о приемлемости самого иска.