Сегодня мы познакомим вас с новой книгой Джона Кина, британского политолога и публициста, директора Центра изучения проблем демократии Лондонского Вестминстерского университета. Кин – автор нескольких политических биографий.

Самая известная из них, удостоившаяся самых восторженных отзывов критиков, была посвящена одному из отцов Декларации независимости США Томасу Пейну. Она переведена на девятнадцать языков.

Новая книга Джона Кина, вышедшая в переводе на немецкий язык в мюнхенском издательстве «Дрёмер», рассказывает о Вацлаве Гавеле – президенте Чехии.

Популярный драматург, бывший диссидент, человек, попавший в Книгу рекордов Гиннесса за то, что ухитрился стать главой сразу трёх государств (Чехословацкой социалистической республики, посткоммунистической Чехо-Словакии и, наконец, независимой Чехии), Гавел считается символом и надеждой демократических преобразований в Восточной и Центральной Европе. Но книга Джона Кина «Вацлав Гавел» носит такой подзаголовок: «Биография трагического героя». Почему трагического?

Вацлав Гавел родился 5 октября 1936 года в одной из самых известных пражских семей. Уже его прапрапрадед упоминается в хрониках: он был мельником и очень уважаемым в городе человеком. Представители последующих поколений умножали фамильное состояние и давали своим детям блестящее образование. Дед Гавела был одним из самых успешных чешских торговцев недвижимостью и крупным строительным подрядчиком. Он строил не только дома. Дед Гавела (его тоже звали Вацлавом) построил, например, первый в Праге крытый каток. А самый знаменитый его проект – дворец «Люцерна». Это был крупнейший в Праге и самый современный по тем временам (канун Первой мировой войны) центр развлечений, архитектурный комплекс, собравший под одной крышей синематограф, театр, концертные залы и различные аттракционы.

Вацлав Гавел-старший и его красавица-жена, относились к пражской культурной элите и были чешскими патриотами. Хотя лучшими и самыми престижными школами в Праге были немецкие школы, Гавелы послали своих детей, а потом и внуков, в чешские (сам будущий президент, кстати, учился в интернате вместе с будущим знаменитым кинорежиссёром Милошем Форманом, который снял картину «Полёт над гнездом кукушки», «Амадей» и другие превосходные фильмы). В доме деда Вацлава Гавела в конце XIX - начале XX века устраивали вечера, на которых собирался весь цвет чешской интеллигенции. Естественно, что семья Гавелов приветствовала падение габсбургской монархии и провозглашение независимой Чехословакии. Особенно горд был дед нынешнего президента Чехии тем, что революция была мирной, что тогда, в 1918 году, не пролилось ни капли крови, не было разбито ни одного окна, а первый декрет новой власти начинался так: «Все действовавшие до сих пор законы продолжают оставаться в силе».

Отец Вацлава Гавела был вскоре после провозглашения независимости избран председателем Союза чехословацких студентов. И хотя он учился на факультете машиностроения, но потом вместе со своим братом, дядей Вацлава Гавела Милошем, возглавил семейную строительную фирму. Дядя прославился даже больше: именно он построил известную киностудию «Баррандов» и создал кинокомпанию, которая снимала здесь. Милош Гавел был, как говорят сегодня, жовиальным типом. Он любил хорошее вино и хорошее общество, красивых женщин и красивые вещи, автомобили и автогонки. Его восхищали технические новинки, и ещё совсем молодым человеком Милош стал импортировать из Англии радиоприёмники последних марок, среди них – дешёвые детекторные, которые в Праге расхватывались, как горячие пирожки. Киностудия «Баррандов» также славилась своей технической оснащённостью, с которой в мире мог поспорить разве что лишь Голливуд. В общем, нет ничего удивительного в том, что нацисты, оккупировавшие Чехословакию в 1938 году, тут же конфисковали контрольный пакет акций киностудии «Баррандов». Милош Гавел, с отвращением относившийся к нацистам, решил, однако, остаться в «имперском протекторате Богемии и Моравии» (так в нацистском «третьем рейхе» называли потерявшую независимость Чехословакию). Все годы войны он продолжал снимать, рискованно балансируя между коллаборационизмом и сопротивлением.

Когда спустя почти сорок лет госбезопасность ЧССР начала кампанию очернительства Вацлава Гавела, ставшего диссидентом и одним из создателей правозащитной группы «Хартия 77», все центральные газеты страны дружно напечатали очерк некоего Томаса Ржезача «Кто вы, Вацлав Гавел?» Вацлав Гавел изображался бесталанным драматургом, который возомнил себя гением, человеком с раздутым самомнением, презирающим всех и вся, поддавшимся на лесть иностранных разведок и продавшимся им за грязные доллары. Что вовсе не случайно, потому что яблочко от яблони недалеко падает, а дядя Вацлава Гавела Милош (я всё ещё цитирую пропагандистскую стряпню) был предателем родины, сотрудничавшим с немецкими оккупантами. Правды в этом столько же, сколько в словах о том, что Вацлав Гавел «родился в семье задравшихся миллионеров». Газета «Руде право» (центральный орган ЦК компартии Чехословакии), представляя Ржезача, называла его «писателем». На самом деле он был сотрудником госбезопасности, который пошёл по пропагандистской линии и действительно написал книгу – о Солженицыне. Она вышла и в Советском Союзе. А называлась так: «Спираль измены Солженицына».

Но хватит о Ржезаче. Много чести. Вернёмся к Милошу Гавелу. Факты выглядят так. Несмотря на то, что работу киностудии «Баррандов» контролировали нацисты, здесь за все годы Второй мировой войны не был снят ни один откровенно пропагандистский, пронацистский фильм. Только развлекательные. К несомненным заслугам дяди Вацлава Гавела Милоша можно отнести и то, что благодаря ему смогли продолжать работу киносценаристы Ярослав Зайферт (будущий лауреат Нобелевской премии по литературе) и Витеслав Незвал (один из лучших чешских поэтов), режиссёр Франтишек Чап и актриса Наташа Танска, многие другие талантливые актёры.

После покушения в Праге на обергруппенфюрера СС Гейдриха (его убили в мае 1942 года бойцы сопротивления, заброшенные из Англии чехословацким правительством в изгнании), жизнь Милоша Гавела, как и многих представителей пражской интеллигенции, оказалась под угрозой. Влияние на кинопроизводство он практически потерял, а после прихода к власти в Чехословакии коммунистов в 1948 году потерял и саму киностудию. Его травили, арестовывали... Он попытался бежать за границу, но был задержан советским военным патрулём. Два года Милош Гавел провёл в тюрьмах и лагерях чехословацкой госбезопасности. Он вышел оттуда сломленным и больным человеком. В 1952 году, в разгар сталинистского террора в Чехословакии, жертвами которого пали в стране десятки тысяч людей, Милош Гавел, зная, что его ожидает, снова предпринял отчаянную попытку бежать на Запад. На этот раз она удалась.

Вместе с автором книги о Вацлаве Гавеле Джоном Кином мы так много рассказываем о семье Гавела, потому что она сыграла решающую роль в формировании будущего чешского президента. Мы, правда, всё время говорили о родственниках со стороны отца Вацлава Гавела. Надо несколько слов сказать и о его матери.

Дед Гавела со стороны матери Гуго Вавржечка был известным литератором. Он возглавлял одно время редакцию «Народной газеты». Потом пошёл по дипломатической линии, став послом в Венгрии и Австрии, а в канун оккупации нацистами Чехословакии занимал даже недолго пост министра информации и пропаганды. От него, ну, конечно, и от матери, которая знала несколько иностранных языков, прекрасно рисовала и музицировала, Гавел унаследовал свои «гуманитарные» таланты. И ещё об одной очень важной вещи нужно сказать. С рождения Вацлаву Гавелу прививалось уважение к либеральным ценностям и свободам, уважение к личности, к человеческому достоинству... В советские времена вошло в привычку пренебрежительное отношение к «мягкотелым интеллигентишкам», которые могут только разглагольствовать. Сейчас многие в России снова с ностальгией говорят о «порядке». Слова «жёсткость», «твёрдость», выражение «выполняя указания президента» и так далее стали излюбленными в лексиконе людей, наделённых властью. Вот к такому унизительно-армейскому «порядку» семья Гавела, пережившая времена нацистской оккупации и сталинистский террор 50-х годов, да и он сам, выросший в Чехословацкой социалистической республике, всегда относились с большим недоверием.

В своём знаменитом открытом письме генеральному секретарю ЦК КПЧ Густаву Гусаку, написанном в апреле 1975 года, Вацлав Гавел говорил о том, что в стране «воцарился порядок, лишённый жизни», что людьми правит страх. Если энтузиазм и есть, то он показной и непродуктивный. «Порядок», унижающий человеческое достоинство, ведёт не к общественному или, скажем, экономическому подъёму, но совсем наоборот: он порождает апатию и приспособленчество.

«Едва ли когда в последнее время общественная система так откровенно и беззастенчиво предоставляла случай проявить себя людям, готовым в любое время поддержать что угодно, если это сулит им выгоду, людям беспринципным и бесхребетным, могущим ради жажды власти и личной выгоды сделать, что угодно, лакеям по натуре... В этих условиях не случайно, что столько общественных и властных функций выполняют сегодня отъявленные карьеристы, мошенники и те, у кого рыльце в пушку».

Напомню ещё раз: это написано о социалистической Чехословакии 1975 года. А какими удивительно современными, пугающе современными кажутся эти слова сегодня! Как и ещё один фрагмент из открытого письма Вацлава Гавела генсеку ЦК КПЧ, касающийся наступления на средства массовой информации, которое власти ЧССР предприняли после подавления «пражской весны» 1968 года. Они снова прибирали к рукам печать и телевидение, а если это не удавалось – закрывали газеты и журналы. Предупреждение Вацлава Гавела власть имущим выглядит пророческим:

«На первый взгляд, ничего особенного не произошло: общество функционирует и без всех этих литературных, искусствоведческих, театральных, философских, исторических и других журналов... Скольким людям этих журналов сегодня недостаёт? Нескольким десяткам тысяч, то есть весьма малой части общества.

Тем не менее, речь идёт о потере несравненно более значительной, чем это могло бы показаться с чисто количественной точки зрения. Фактические масштабы этой потери, однако, остаются скрытыми, и их едва ли можно измерить в каких-либо точных цифрах.

Насильственная ликвидация журнала, посвящённого, скажем, проблемам театра, – это не просто обеднение его конкретных читателей и не просто акт грубого произвола, направленный против культуры. В то же время (и прежде всего) – это ликвидация некоего органа самосознания общества... И точно так же, как длительная нехватка того или иного витамина, с количественной точки зрения составляющего в массе человеческой пищи ничтожную долю, может, тем не менее, вызвать заболевание, так и потеря одного журнала в конце концов может причинить общественному организму куда больший ущерб, чем кажется поначалу.

... Вопрос, следовательно, таков: к сколь глубокой духовной и нравственной импотенции нации приведёт завтра нынешняя кастрация её культуры?»

Стоит прислушаться к этому предупреждению тем, кто сегодня облечён властью. Можно посоветовать им почитать полностью это открытое письмо Гусаку, которое вошло в сборник художественных и публицистических произведений Вацлава Гавела «Гостиница в горах», опубликованный в прошлом году московским издательством «МИК». Текст открытого письма из этого сборника в прекрасном переводе на русский Инны Безруковой мы и цитировали.

Публичное обращение к генсеку компартии Чехословакии было переломным событием в жизни Гавела. Правда, первое его серьёзное столкновение с властями относится ещё к 1968 году, к короткому времени «пражской весны» – робкой, если смотреть с высоты сегодняшних дней, и романтической попытки демократизации в Восточной Европе, попытки создать «социализм с человеческим лицом». Несмотря на свою молодость, Вацлав Гавел уже был тогда популярным драматургом. Он много выступал перед студентами и молодёжью, стал одним из «подписантов» обращения деятелей культуры страны с требованием отмены цензуры, выступал после вторжения войск Варшавского договора в Чехословакию с акциями протеста... На него было заведено уголовное дело по обвинению в подрывной деятельности.

Потом он как будто отошёл от политики, продолжая писать пьесы, которые, однако, были запрещены к постановке. И вот в 1975 году написал своё знаменитое открытое письмо, которое произвело впечатление разорвавшейся бомбы. Ещё через два года Вацлав Гавел стал одним из учредителей так называемой «организации независимого мышления» «Хартия 77», на которую власти обрушили всю мощь репрессий.

Началась новая – вторая – жизнь Вацлава Гавела, которая привела его сначала в тюрьму, но, в конце концов, – в пражские Градчаны, резиденцию президента страны.

Но об этой второй жизни Вацлава Гавела – в следующей передаче «Читального зала», через неделю, когда мы продолжим рассказ о книге Джона Кина.