Нелли Барсуковой 73 года. Короткая стрижка, темные волосы, легкая куртка: бывший модельер Белорусского дома моделей выглядит моложе своего возраста. Мы встречаемся у здания филармонии в центре Минска и идем к ней домой - в небольшую квартирку в старом пятиэтажном доме, где она живет вместе с семьей сына.

Около трех лет назад пенсионерка получила неожиданное известие. На сайте Центрального архива российского Министерства обороны ее племянница нашла сведения о военнопленных, попавших в немецкие лагеря во время Второй мировой войны. Среди них были и данные об отце Нелли Барсуковой Владимире Махначе, который все эти годы числился пропавшим без вести.

Владимир Махнач ушел на фронт добровольцем на второй день войны, когда маленькой Нелли не было и полутора лет. Нелли отца не помнит. Она всегда надеялась, что он остался жив. "Бывает же, что люди находятся во Франции, Англии, Америке, где они решили остаться после войны... Пусть бы у него там была другая семья, лишь бы жил", - говорит она, доставая из-под стекла старого шифоньера одну из немногих сохранившихся фотографий отца.

Два снимка

Но его судьба сложилась иначе: рядовой Махнач попал в плен в октябре 1941 года под Вязьмой. Менее чем через год он погиб: заболел и умер в лазарете лагеря для военнопленных Цайтхайн (Zeithain) в Саксонии.

"В его личном деле два снимка, - рассказывает Йенс Нагель (Jens Nagel), директор мемориала Эренхайн Цайтхайн (Gedenkstätte Ehrenhain Zeithain), созданного на месте бывшего концлагеря. - Один был сделан в начале, когда вновь прибывших регистрировали. Второй, судя по всему, - незадолго до смерти. Не прошло и года, а как поразительно изменился человек! Каким изможденным он стал..."

Такая судьба постигла тысячи советских солдат, попавших в лагерь под Лейпцигом. Созданный еще до начала войны, изначально он представлял собой незастроенный участок земли, огороженный колючей проволокой. У пленных не было возможности укрыться ни от холода, ни от дождя, ни от солнца. Их отправляли на тяжелые работы и очень плохо кормили.

Скученность, антисанитария, плохое питание привели к тому, что уже в первый год в лагере разразились эпидемии дизентерии и сыпного тифа. Нацисты объявили карантин, но он должен был защитить охранников и жителей соседних деревень, а больные узники были оставлены без всякой помощи. Из более чем десяти тысяч человек, находившихся в Цайтхайне до эпидемии сыпняка и дизентерии, к концу апреля 1942 года осталось в живых не больше трети.

Давно известная правда

После войны американцы передали советским властям все попавшие к ним документы о военнопленных. На личной карточке Владимира Махнача есть штамп НКВД, датированный 1947 годом, и пометки советских архивариусов. Тем не менее, семья о судьбе солдата не знала ничего. "Сколько мы ни писали, куда ни посылали запросы, - нам отвечали, что никаких сведений нет", - рассказывает Нелли Барсукова.

В 2000 году в Германии стартовал проект по оцифровке документации вермахта, касающийся советских военнопленных. В этом проекте участвуют также Россия, Украина и Беларусь. На сегодняшний день опубликованы данные о более чем 23 тысячах узников лагеря Цайтхайн.

"К нам часто обращаются за информацией внуки и правнуки погибших. Это значит, что память о них живет и передается из поколения в поколение. И что люди хотят знать, что на самом деле случилось с теми, кто они считали пропавшими без вести", - подчеркивает директор мемориала.

Безымянные могилы

Нелли Барсукова не сомневалась, что должна поехать туда, где погиб отец. И стала собираться в Германию. "Целый год готовилась, копила деньги", - рассказывает она. Без знания немецкого языка и без особых сбережений организовать поездку за границу пенсионерке было непросто. Она обратилась за помощью, в частности, в ветеранские организации Беларуси, где, по ее словам, неожиданно столкнулась с пренебрежительным отношением к себе и к погибшему отцу. "Там до сих пор относятся к пленным как к предателям", - считает Нелли Барсукова.

Наконец, в апреле 2012 года она отправилась в путь. Но, приехав в Цайтхайн, Нелли Владимировна не увидела того, что ожидала. Она надеялась увидеть могилу отца. Но братское кладбище - это поле, кругом лес. "Я рассыпала там горсть земли с маминой могилы, просто символически", - рассказывает она. Зашла в восстановленный лагерный барак, где жили узники. "Там просто невозможно находиться. Это ужасно, в каких жутких условиях им приходилось жить", - вспоминает Нелли Барсукова.

Победе, а не людям

На территории бывшего концлагеря - лишь несколько сотен отдельных могил с именами. Остальное - массовые захоронения. Правда, летом 1945 советская военная администрация установила на могилах деревянные таблички с красными звездами. Но позже здесь был создан мемориальный комплекс с большим гранитным порталом на входе, что-то на подобие мини-Трептов-парка, - и имена погибших исчезли. Мемориал стал символом советской победы, а не памятником жертвам войны. "Отдельные судьбы не играли никакой роли, и о военнопленных здесь больше ничего не напоминало", - говорит Йенс Нагель.

После мирной революции в ГДР и воссоединения Германии ситуация изменилась. Сотрудники мемориала уже давно разбирают личные карточки узников. "Немцы заполняли их, записывая русские имена на слух, поэтому есть расхождения в их написании, есть дублирования", - объясняет Нагель. Эту работу планируют закончить в этом году. И уже совсем скоро на территории мемориального комплекса начнут устанавливать плиты с именами погибших на русском языке.

Из-за болезни Нелли Барсукова не сможет поехать в Цайтхайн в этом году. Но в 2015-м, в год 70-летия окончания войны и освобождения лагеря военнопленных, намерена снова побывать здесь. "Хоть ползком, но вернусь на могилу отца", - говорит она.

______________

Подписывайтесь на наши каналы о России, Германии и Европе в | Twitter | Facebook | Youtube | Telegram

Смотрите также: