Адвокат Антон Гашинский в Беларуси работал по громким политическим делам - защищал сотрудников Пресс-клуба, сотрудников PandaDoc, медиаменеджера Андрея Александрова, политтехнолога Виталия Шклярова, россиян Софью Сапегу и Егора Дудникова. Как и многие белорусские адвокаты, в июле он был лишен лицензии, но уже в сентябре получил адвокатский значок в России.  Cейчас он призывает белорусских коллег поступить так же и надеется, что в России будет работать "целая обойма" юристов из Беларуси.

DW смогла поговорить с известным адвокатом.

DW: Между лишением адвокатской лицензии в Беларуси и получением вами адвокатского значка в России прошло всего два месяца. Неужели это такая простая процедура?

Антон Гашинский: Процедура достаточно длительная, но я начал ее весной - еще до того, как потерял лицензию в Беларуси. В России принимается юридическое образование, полученное в Беларуси, стаж адвокатской деятельности мне тоже зачли. Надо пройти экзамен в два этапа - и назначается день присяги.

А дальше технические моменты - найти место работы. Сейчас провожу переговоры с несколькими коллегиями адвокатов. С одной они были очень удачные - хотят, чтобы нас, белорусов, подтянулась целая обойма, и мы могли закрывать целое направление. Могу сказать, что эта коллегия в том числе занимается политическими делами - уголовными, административными, защищает оппозиционеров в России. Фактически наш профиль.

- Много ли вы знаете белорусских адвокатов, готовых работать в России, пройти те же процедуры? 

- Сейчас несколько коллег, у которых есть проблемы с лицензиями в Беларуси, подают документы в палату адвокатов в России. Кроме адвокатов есть еще и бывшие работники судов, которые тоже, скажем так, не смогли работать в существующей реальности и вынуждены были уйти. После того, как появилась новость о том, что я стал адвокатом в России, многие юристы стали писать мне сообщения с вопросами. Хотят тоже переехать сюда работать.

- Вы сможете защищать только россиян или и белорусов тоже? 

- Я могу работать с гражданами любых стран, независимо от того, где они находятся и по какому праву я их буду консультировать. Но есть вопрос по участию в судах, доступу в СИЗО. В России ограничений нет, а в Беларуси российские адвокаты считаются иностранными, несмотря на то, что между странами есть много соглашений, в том числе и соглашение о создании Союзного государства.

В последних дорожных картах говорится в том числе и о равном доступе граждан и субъектов хозяйствования на рынки обеих стран. Надеемся, что эти дорожные карты будут реализованы, и возможность работать в Беларуси будет. Если нет, необходимо будет попасть в реестр иностранных адвокатов в Беларуси. Процедура достаточно сложная - надо пройти собеседование в Минюсте, а мы понимаем, что оно будет очень субъективным. Но кто не рискует, тот не пьет шампанского, будем пробовать. 

- Не проще ли было найти возможность продолжить работу в Беларуси? 

- Самое главное событие, которое произошло в адвокатской среде, это изменения в Закон об адвокатуре, которые полностью уничтожили независимую адвокатуру, адвокатские бюро и адвокатов-индивидуалов, что позволило Министерству юстиции всех адвокатов прогнать через сито и отсеять тех, кто не должен работать.  

Понятно, что в таких условиях даже с лицензией адвоката работать в Беларуси будет тяжело. Над тобой появляется несколько начальников, ты уже не можешь управлять своим счетом, осуществлять коллективную защиту. Лишение лицензии - технический момент, который придал нам ускорение. Россия - это одно из направлений. В планах получение статусов адвокатов в Украине. Это позволит нам работать сразу фактически в трех странах: Украина, Россия и Беларусь и закрывать многие потребности наших клиентов из Беларуси, которые вынуждены были релоцироваться в Украину, в Россию.  

- Вы продолжаете консультировать родителей Софьи Сапеги. Насколько велики шансы на ее помилование, освобождение, экстрадицию в Россию? 

- По Софье ситуация достаточно понятная: было ожидаемо, что домашний арест будет продлен. Почему? Софья Сапега заключила досудебное соглашение. Его итогом должен быть суд, после суда - приговор. И когда он вступит в законную силу, у Софьи будет возможность обратиться на имя президента с прошением о помиловании, об освобождении от отбытия наказания. Хотя сегодня обсуждается в том числе и обращение Софии на имя президента об освобождении от уголовной ответственности до приговора суда. Ущерб незначительный, выплатить его в размере 200 процентов несложно.

- О каком вообще ущербе может идти речь, это же не экономическое дело... 

- Мы можем предположить, что это доход, который был получен за какие-то действия, допустим, за ведение телеграм-канала. Например, если кто-то продает наркотики, он получает преступный доход, потому что занимается незаконной деятельностью. Для применения амнистии либо помилования необходимо этот доход погасить в двукратном размере. Здесь вопрос может быть рассмотрен по аналогии.  

 - К россиянам, которых в Беларуси судят по "политическим делам", относятся более мягко, чем к белорусам? 

- По делу Тихановского, которое рассматривают в Гомеле, проходит российский блогер Дмитрий Попов, ему грозит больший срок. Это дело будет лакмусовой бумажкой, определяющей, действительно ли ко всем россиянам хорошее отношение со стороны правоохранительных органов, судебной системы, либо это отношение выборочно. 

- В Беларуси политзаключенные не могут претендовать на досрочное освобождение, им ухудшают условия в колониях. При экстрадиции в Россию осужденные россияне смогут этого избежать?

- В России отбывать наказание может быть проще, условия не такие жесткие - есть дополнительные свидания, можно иметь холодильник и так далее. По статьям, которые в Беларуси признаны экстремистскими, можно рассчитывать и на замену наказания, и на условно-досрочное освобождение, и на амнистию. Шанс выйти на территории России будет намного выше, чем в Беларуси. По экстремистским статьям в Беларуси будут сидеть от звонка до звонка, под особым контролем и надзором со стороны администрации колонии.

Я предполагаю, что сегодня в Беларуси существует две правовые базы. Одна - та, которую мы знаем, публичная, а вторая правовая база - под грифом "Совершенно секретно" или "Для служебного пользования". Именно ей руководствуются сотрудники Следственного комитета, прокуратуры, департамента исполнения наказаний. Это, конечно, большая проблема, когда существуют две параллельные реальности. Такого быть не должно, но сегодня это так. 

Смотрите также: