По мнению российского эксперта Аркадия Дубнова, каспийский саммит, с точки зрения по крайней мере двух участников - Ирана и России, служит удобным прикрытием для обсуждения иранской ядерной программы.

"Немецкая волна": Зная склонность Путина к неожиданным предложениям, можно ли предположить, что российский президент приготовил сюрприз для участников дискуссии по проблеме Каспия?

Аркадий Дубнов: Думаю, что серьезных сюрпризов и тем более подвижек в решении проблемы Каспия, конвенции по его правовому статусу, как это официально называется, не будет в Тегеране. Уже давно подготовлен достаточно общий, декларативный проект тегеранского заявления по итогам саммита, который подпишут президенты. И основным содержанием этого документа станет призыв к интенсификации усилий по решению этой проблемы. В пользу этого говорит и недавнее заявление президента Ирана российским журналистам, который подчеркнул, что есть более серьезные вопросы, нежели проблема раздела Каспия.

Иран не отступит от своих требований справедливого раздела Каспия, то есть раздела морской акватории на пять равных частей, что неприемлемо для остальных партнеров. И эта нерешенность всех устраивает, потому что Россия, например, может продолжать освоение углеводородных ресурсов вместе с Азербайджаном и Казахстаном - после того, как она разделила дно Каспия с ними.

- Внимание к нынешнему саммиту необычайно велико. Чем можно объяснить?

- Я думаю, что интригу событию придает не сам каспийский саммит, а визит Путина в Тегеран. Это первый визит главы российского государства со времен Иосифа Сталина в 1943 году. Тем более что сегодня Иран остается в эпицентре внимания мировой политики в связи с ситуацией вокруг его ядерного досье.

- Получается, что фактически каспийский саммит представляет собой декорацию для обсуждения других проблем?

- Да, абсолютно верно. Я думаю, что это повод для того, чтобы обозначить возможность очередного, вероятно, самого интенсивного за последнее время давления или попытки давления на президента Ирана. При этом в Москве очень бы не хотели создавать впечатление, что именно двусторонние переговоры между Путиным и Ахмадинежадом составляют основную цель поездки российского лидера в Тегеран.

- Путин прилетел в Тегеран из Висбадена, где канцлер Германии Ангела Меркель в необычно жестком для нее тоне выступала с угрозами в адрес Ирана. Как это может повлиять на позицию Путина?

- На Западе, видимо, до сих пор исходят из того, что Путин может быть своего рода "мессенджером" в Тегеране, который доведет до Ахмадинежада точку зрения западных политиков. В Париже, так же, как в Берлине или даже Вашингтоне, предполагают, что Путин сможет убедить иранского президента отказаться от этой задачи, ссылаясь на успешный опыт разрешения ситуации вокруг Северной Кореи.

Такого рода надежды абсолютно бесперспективны. Ахмадинежад не уступит, и в Москве это хорошо понимают. Но есть некие законы политкорректности, требующие, чтобы глава российского государства хотя бы однажды все-таки уважил иранских лидеров и, наконец, появился в Тегеране. Не более того.

- А чего, на ваш взгляд, будет добиваться от Тегерана сам Путин?

- Путин будет добиваться неких договоренностей, связанных в первую очередь с возможностью продолжения строительства атомной электростанции в Бушере, которое, как известно, опять оказалось замороженным. Происходит это, по утверждениям Москвы, в результате того, что Иран перестал финансировать эту программу. По уверению Ирана, Россия не хочет доставлять ядерное топливо для ядерных реакторов в Бушере.

Там целый комплекс проблем, главная из которых состоит в том, что, на мой взгляд, Москва не торопится идти на окончательные сделки по завершению строительства в Бушере, пока Тегеран все-таки не даст гарантий, в том числе и Москве, что военная ядерная программа Ирана либо не существует, либо будет приостановлена.