Белорусский режиссер и журналист Андрей Гнёт осенью 2023 года был арестован в Сербии, куда прилетел по работе. Основание - запрос белорусских властей через Интерпол. Дело Гнета об экстрадиции в Беларусь рассматривали несколько сербских судов, решения пока нет. Но 6 июня стало известно, что режиссера перевели под домашний арест. Свое первое интервью после выхода из сербской тюрьмы он дал DW.

Deutsche Welle: Андрей, как вас перевели под домашний арест?

Андрей Гнёт: Меня освободили абсолютно внезапно. Я был на прогулке с заключенными во внутреннем тюремном дворе, вдруг выскочили полицейские, стали кричать мое имя. Я уже подумал, что сделал что-то не так, но заключенные сербы сказали мне, что я иду домой.

Это меня, конечно, сначала напугало, потому что домой - понятие растяжимое. Домой куда? В экстрадицию и на смерть или туда, где моя жизнь будет в сохранности? Но оказалось, под домашний арест. 

- Вы провели в тюрьме в Белграде семь месяцев. За вас вступались белорусские демсилы и европейские дипломаты. Как так получилось, что дело об экстрадиции затянулось?

- Я провел в тюрьме 7 месяцев и 6 дней. И за это время практически не произошло ничего - сначала у меня должно было быть заседание суда об экстрадиции, суд должен был выслушать меня и моих адвокатов. Оно прошло 7 декабря, но в нарушение сербских законов на это заседание не были вызваны ни мои адвокаты, ни я сам. Где-то в середине декабря 2023 года я получил бумагу о том, что Сербия считает мою экстрадицию возможной и не видит для этого никаких препятствий.

Конечно, для меня это было шоком. Мы подали апелляцию. Апелляционный суд прошел 19 февраля. Он подтвердил, что действительно меня необходимо выслушать, и суд, который состоялся 7 декабря, был не совсем законным.

Фактически для меня первое слушание об экстрадиции состоялось только 26 марта. Вторая сессия - 1 апреля. Я боролся за то, чтобы меня не экстрадировали, так сказать, под шумок в Беларусь в нарушение сербских законов.

Арестовали на паспортном контроле

- Как вас задержали в Сербии? Вы вообще не знали, что на вас заведено уголовное дело в Беларуси?

- Не знал. В Сербию я прилетел на съемки, причем это была моя вторая поездка - я уже был там на съемках в августе. Меня арестовали сразу же на паспортном контроле в аэропорту. В полном неведении отвезли в полицейский участок в Белграде, где сообщили, что меня разыскивает Интерпол. Через полчаса был суд, где я узнал, что в розыск подал белорусский офис Интерпола по знакомой для политических активистов статье 243 УК о неуплате налогов. Сейчас кого ни копни, все "уклоняются от налогов". (Смеется. - Ред.)

Это все звучит как анекдот, потому что речь идет о мнимом нарушении законодательства в тот момент, когда этого закона еще даже не существовало (Гнёта обвиняют в деянии, которое он якобы совершил в период с 2012 по 2018 год, а закон, на основании которого его преследуют, вступил в силу только в 2019 году. - Ред.).

Суд проходил около 11 ночи. Я пытался объяснить, что я политический активист, один из основателей спортивного объединения SOS BY, и что преследование имеет политический характер, но судью это не заинтересовало. В итоге она постановила поместить меня в центральную тюрьму Белграда. 

- Пока вы были в тюрьме, было много сообщений о том, что у вас ухудшилось состояние здоровья и вам не предоставляется необходимая помощь. Сейчас вы выглядите хорошо. Расскажите, какие были условия в тюрьме и как вы сейчас себя чувствуете?

- На самом деле условия в сербской тюрьме можно назвать приемлемыми, хотя, конечно, это не курорт и не гостиница.

В белградской тюрьме есть серьезнейшая проблема с практически полным отсутствием любой медицинской помощи. Тюремная еда была очень скудной. Но там был магазин, где можно было покупать хоть какие-то консервы. Все мои попытки получить хотя бы витамины, для которых нужен был рецепт, не увенчались успехом. Я с трудом добился рецепта на препарат, чтобы снимать боли от мигрени. 14 апреля у меня случился частичный паралич левой ноги - я перестал поднимать ступню. При этом я не чувствую боли. 14 часов я бился над тем, чтобы доктора меня осмотрели. В итоге они сказали, что в кратчайшие сроки я получу обследование в госпитале. Однако я до сих пор его не прошел. Так и не знаю, что со мной произошло.

Спасибо за хорошие слова по поводу моей внешности. Я тренировался каждый день, пытался заниматься спортом. Это единственное, что помогает заключенным не сойти с ума в этих тяжелых условиях. А для меня эти условия были особенно тяжелые, ведь я находился в иностранной тюрьме, где практически никто не говорит на английском языке. Кроме того, в Сербии у меня нет близких родственников, даже друзей, и значит, никто не мог прийти ко мне на свидание - только однажды меня смогла навестить моя подруга. Звонки родителям и друзьям в Беларусь тоже не проходили.

"Ситуация тревожная"

- Какие вообще перспективы у вашего дела?

- На меня повесили электронный браслет. Я могу один раз в день выходить из квартиры в любом направлении, в котором мне захочется, но мне предоставляется ровно час и ни секундой больше. Если я выйду хотя бы на одну минуту раньше или приду на одну минуту позже, то полиция составляет протокол о том, что я нарушаю условия домашнего ареста, и меня могут перевести назад в тюрьму.

Могу ли я за этот час посетить врачей или госпиталь? Разумеется, нет. Сейчас, мне, конечно, надо немного прийти в себя и понять, что я в безопасности.

Все, что я знаю сейчас о своей ситуации, - это то, что она тревожная. Меня не выпустили, а всего лишь изменили меру пресечения. И это никак не отменяет процесса по экстрадиции - с момента слушаний 26 марта и 1 апреля у меня нет никакой официальной информации о том, принял ли суд какое-то решение. Однако дошли слухи, что, скорее всего, это решение будет негативное. Я пока не хочу комментировать, потому что хочу получить официальные бумаги. И если Высший суд Сербии принял решение о моей экстрадиции, то у меня останется один последний шанс - обратиться в апелляционный суд. Если и апелляционный суд не встанет на мою сторону, то документы об экстрадиции должен будет подписать министр юстиции. И тогда Сербия отправит меня на неминуемую смерть.

Совершенно понятно, что в Беларуси меня ждет насилие, пытки, уничтожение физического и ментального здоровья. Я понимаю, что могу быть экстрадирован в любую минуту. И мне предстоит очень серьезная борьба для того, чтобы из этой квартиры я вернулся действительно домой, а не был уничтожен диктатурой. Это вторая серия борьбы за мою жизнь.