"Украинский кинофестиваль в Берлине" показал фильмы, снятые до и во время войны. Среди них и "Видение бабочки" Максима Наконечного.
Кадр из фильма "Видение бабочки"Фото: Butterfly Vision
Реклама
Нынешний "Украинский кинофестиваль в Берлине", который проходил в конце октября под патронажем Гёте-Института, фонда поддержки фильмов и кинопроектов Medienbord Berlin-Brandenburg и МИД ФРГ, выявил очень важный аспект: несмотря на агрессивную войну России против Украины, кинематографисты страны продолжают работать и делают это продуктивно. На фестивале в немецкой столице были показаны четыре художественных и четыре документальных фильма. В них рассказывается о российско-украинской войне, украинской культуре, советском прошлом и силе его пропаганды, которая сохранилась до наших дней.
В этом году на Каннском кинофестивале состоялась премьера фильма "Видение бабочки" Максима Наконечного. Он был снят до полномасштабного российского вторжения в Украину 24 февраля и рассказывает мрачную историю военной травмы: украинка возвращается домой после двух месяцев вражеского плена на востоке Украины и обнаруживает, что она беременна. Отец ребенка - тюремщик, который изнасиловал ее, когда она была военнопленной. Перед премьерой фильма в Каннах DW взяла интервью у его режиссера Максима Наконечного.
Максим НаконечныйФото: Ukrainian Film Festival Berlin
Фильм Наконечного был удостоен наград не только в Каннах, но и в Украине. Режиссер впервые смог увидеть, как его работу приняли на родине. "Это было действительно душераздирающее состояние, первый просмотр на родине меня очень тронул", - говорит 32-летний режиссер, который приехал в Берлин на фестиваль украинского кино. "Мы действительно не ожидали, что этот жесткий фильм получит такой положительный отклик в Украине", - признался он. Многим украинцам эта история кажется некой повторной травматизацией, но "поскольку фильм тоже имеет некий счастливый конец или, по крайней мере, указывает на то, что он мог бы произойти, многие считают, что такой фильм был необходим".
Сильное кино Украины может быть потеряно
Такие фильмы, как "Видение бабочки" иллюстрируют важность украинских фильмов для населения страны. Они повышают боевой дух людей и придают им силы. Кроме того, кинофестивали, подобные берлинскому, отлично подходят для распространения украинской культуры и украинского кино, считает режиссер Наконечный. Они предлагают хорошую возможность для диалога с международной аудиторией. "Обмен информацией - это одно, но фильмы могут принести гораздо более глубокое понимание на личном и гуманитарном уровне".
Анастасия ПугачФото: Kevin Tschierse/DW
Украинский кинофестиваль в Берлине проходит уже третий год. Анастасия Пугач, входящая в оргкомитет фестиваля, уточняет, что основная его цель - популяризировать украинский кинематограф и познакомить международную аудиторию с его творческим потенциалом: "Мы хотим привлечь внимание всего мира к Украине. Наша главная цель - показать многогранность украинского кинематографа, познакомить зрителей с лучшими украинскими художественными и документальными фильмами".
Это важно особенно сейчас, в военное время, - привлечь внимание к тому, что на самом деле происходит в Украине. "Кинематографисты хотят показать, какое сильное кино есть в Украине, и что они могут его потерять", - подчеркивает Анастасия Пугач. Ситуация с кинематографом там сейчас очень непростая. "Все возможности финансирования фильмов, кинопроизводства в настоящее время приостановлены. Создатели фильмов ищут деньги, чтобы закончить уже отснятые материалы", - говорит она.
Реклама
Документальные фильмы о войне вместо художественных
Многие режиссеры в Украине сейчас в основном работают над документальными фильмами, подчеркивает Анастасия Пугач. "Они снимают военные преступления и войну на передовой линии фронта или в городах, которые были оккупированы, а затем освобождены. Другие кинематографисты служат в армии. Они теперь солдаты", - говорит она.
И режиссер Максим Наконечный, который на общественных началах монтирует видео для украинской армии, тоже ездил на фронт в качестве документалиста. "Для документальных съемок не нужен большой персонал и много оборудования, - поясняет он. - Около месяца назад я был в Харьковской области. Мы снимали эксгумацию братских могил. Это часть совместного проекта нескольких режиссеров - следить за процессами, которые мы считаем важными".
"Через фильмы мы сохраняем свою идентичность"
Киноиндустрия в Украине продолжает существовать, несмотря на войну, потому что война поднимает и экзистенциальные проблемы", - подчеркивает Максим Наконечный. Он видит свою ответственность перед обществом в поиске идентичности в своих фильмах: "Не только наша территория и наш народ подвергаются нападению, но и наша культура, наша идентичность - само наше существование как независимого субъекта, когда нация и общество находятся под угрозой. Именно благодаря фильмам мы сохраняем нашу идентичность".
Режиссер Максим Наконечный во время дискуссии со зрителями на фестивале в БерлинеФото: Kevin Tschierse/DW
Именно поэтому он также приветствует те немногие кинофестивали, которые до сих пор организуются и проходят в Украине. "Киноиндустрия делает все возможное, чтобы выжить. Недавно у нас состоялась премьера на "Киевской неделе критики". Это очень круто, что они делают. Они приспосабливаются к воздушным тревогам и перебоям с электроэнергией, но все равно продолжают работать. Это очень вдохновляет", - с энтузиазмом рассказывает Максим Наконечный.
Кинофестивали, такие как "Киевская неделя критики" или "Украинский кинофестиваль в Берлине" помогают украинскому кинематографу выжить. "Во всех официальных программах крупных кинофестивалей в этом году были украинские фильмы. А если посмотреть сами фильмы, то понимаешь, что они были отобраны совсем не из чувства жалости. Мы достигли определенного уровня кинематографа, который нам необходимо спасти", - к этому призывает молодой, но уже известный украинский режиссер Максим Наконечный.
Смотрите также:
Истории украинских женщин, приехавших в Германию после 24 февраля
Они покинули свои дома, спасаясь от войны, не зная, где именно им удастся найти временное пристанище. DW поговорила с несколькими женщинами, уехавшими из Украины после 24 февраля и теперь живущими в Германии.
Фото: DW
Александра уехала из Киева 23 марта. Сейчас живет в Бергиш-Гладбахе: "Я хочу домой, но пока нельзя. Иногда хочется все бросить и уехать в Киев, даже если там бомбят. Здесь тяжело - чужие люди. Я все равно вернусь, когда разрешат. Мы должны сохранить как можно больше украинских жизней, чтобы потом отстроить страну. Эта мысль помогает мне справляться с ситуацией".
Фото: DW
Ее воспоминания: "15 марта я решила, что надо уезжать. Рядом подорвали метро. Я проснулась от того, что стены трясутся. В 7 утра я вышла и домой больше не возвращалась. 23 марта села на поезд во Львов. Ночевала у подруги. 26 марта Львов бомбили. Я сидела в подвале и думала: "Боже, дай дожить до завтра". Во Львове узнала, что волонтер возит до Богумина. Из Чехии уехала в Германию".
Фото: DW
Александра родилась в Кировограде. 19 лет жила в Киеве. "Я жила в хорошем месте, в хорошей квартире, в доме на Подоле, в старом городе, в историческом центре. Работала в IT-компании", - рассказывает она. На фото: дом в Киеве на проспекте Лобановского, недалеко от убежища, где во время обстрелов находилась Александра.
Фото: privat
О первых днях войны, проведенных в подвале, она вспоминает так: "К третьему дню еда начала заканчиваться. У меня не было сил даже резинку для волос завязать. В подвале был туалет и умывальник, можно было помыть посуду, но душ принять нельзя. Еще в подвале все время сидишь, все затекает". На фото: Александра в помещениях подземной парковки.
Фото: Privat
"В Германии все помогают. Волонтеры дали одежду, есть гуманитарная помощь, еда, ежемесячная социальная помощь. Для меня главная проблема - незнание немецкого языка. Во всех ведомствах без немецкого тяжело. Если бы я знала язык, я бы уже работала. У меня только украинский, русский, английский. Непонятно, надолго ли я тут", - говорит женщина в интервью DW.
Фото: DW
Елена уехала с детьми из Киевской области 10 марта. Сейчас живет в Кельне. "Я родилась в Донецкой области. Авдеевка - моя родина. Мы прожили под обстрелами 8 месяцев в 2014-2015 годах. И тут… 24 февраля. Боже, я никогда бы не поверила, что война… Одну войну закончили бы. Я была в шоке, просто не могла поверить". В поселке Клавдиево-Тарасово Елена жила с 2015 года.
Фото: DW
О первых двух неделях: "В самом поселке российских военных не было. Но рядом Буча, Макаров, Бородянка… Там уже обстрелы были страшные. Со всех сторон были русские или украинские военные, и они через нас перестреливались. Я решила, что лучше соберу чемоданы и уеду. Остаться - всем рисковать. Не только жизнями, но и здоровьем моим и детей. Могут искалечить, могут изнасиловать".
Фото: DW
Елену с детьми вывезла незнакомая семейная пара на своей машине. "Слышали, что могут быть российские блокпосты: если не понравится машина, может начаться обстрел. Состояние - комок нервов. Не знала, как посадить детей. Внутри на заднем сидении к дверям машины поставили рюкзаки, хотя понимали, что от пуль это не спасет. Выехали, слава богу, тихо. На дорогах лежали трупы в украинской военной форме".
Фото: DW
"Я перешла границу у Пшемысля. Нас отвезли в лагерь для беженцев. В Польше принимали очень хорошо. В лагере были волонтеры из разных стран. Обычные люди на своих машинах. Нашла переводчика, он познакомил меня с ребятами из Германии. Пауль и Тим - из Кельна. Я решила ехать в Германию". На фото: очереди за гуманитарной помощью в Киевской области.
Фото: privat
Елена считает, что ей очень повезло. "Раньше никогда не была здесь, но это была единственная страна, куда я хотела. Пауль и Тим помогли мне найти жилье. Здесь я чувствую себя хорошо и спокойно. Думаю, что мы останемся в Германии. Дети пошли в немецкую школу, учат язык, я тоже. Мы уже два раза уезжали от войны, хочу, чтобы мои дети выросли в спокойной обстановке", - говорит женщина в интервью DW.
Фото: DW
Татьяна уехала из Харькова 5 марта. Сейчас живет в Бонне. В Украине она провела с ребенком три недели под обстрелами. "Моя 10-летняя дочка была очень напугана, часто плакала и все время спрашивала: "Мама, я же здесь не умру?". Уезжать было страшно, но смотреть на ребенка в таком состоянии сил больше не было", - рассказывает женщина.
Фото: DW
О своем отъезде: "До Львова мы добрались за 5 дней, оттуда - в Польшу. Польские пограничники улыбались, постоянно говорили, что мы теперь в безопасности, помогали нести сумки. Волонтеры встретили нас с игрушками для детей, горячей едой и целыми мешками предметов первой необходимости, объясняли маршруты до Германии". На фото: дочь Татьяны в бомбоубежище.
Фото: privat
Из Польшы Татьяна с дочерью отправилась в Германию: "Мы поехали с большим чемоданом и несколькими сумками. В Берлине на вокзале мы ненадолго зашли в магазин и оставили чемодан на платформе. Когда вернулись, его уже не было. В Бонн мы прибыли 11 марта. Нас с дочкой бесплатно поселили в небольшой комнате в отеле".
Фото: DW
Татьяна благодарна Германии и другим европейским странам за помощь: "Хотя я нахожусь в безопасности, сердце мое осталось в Харькове, с родными и близкими мне людьми. Каждый вечер я читаю новости о том, что снова бомбили, что снова кого-то ранили и есть убитые. Каждое утро обзваниваю тех, кто остался, в надежде, что ответят, скажут, что с ними все хорошо".
Фото: DW
Во время съемок дочь Татьяны пряталась под одеялом. "Моя дочь занимается с психологом, у нее психологическая травма. Она спрашивает, не нападет ли Россия на Германию. Недавно мы шли по улице и услышали петарды. Она прижалась ко мне и кричала, что нужно прятаться. Мои доводы на нее не действуют. Когда она остается в номере одна, то нередко прячется в ванной", - рассказывает женщина.
Фото: privat
Инна рассказывает, что в Германию она с Ксенией приехала к знакомым, которые предложили временно у них остановиться. Дети доучиваются в своих украинских школах в режиме онлайн. Женщины благодарны всем, кто оказывал им помощь жильем и вещами.
Фото: DW
Ксения и Инна уехали из Одессы. "Мы живем в неведении, не знаем, что дальше будет. Мы прекрасно понимаем, что нам придется восстанавливать свою страну. Понятно, что долгое время не будет работы, пострадала экономика, к этому все украинцы готовы. Но если бы какие-то сроки были, а так получается, что никто не понимает, что дальше делать, это самое сложное", - говорят они.
Фото: DW
В интервью DW Ксения вспоминает: "24 февраля пролетело над нашим домом. Скорее всего, сбивали ракеты. Мы до сих пор боимся этих звуков. Дети могут их забыть, но мы никогда не забудем. В городе началась паника. В магазинах люди все сметали, на заправках - очереди. Я позвонила куме. Мы побежали покупать продукты, памперсы. Спали все у нас дома в коридоре на полу. На машине выехали в Приднестровье".
Фото: privat
В Приднестровье Ксения и ее кума Инна прожили две недели. "Из-за того, что Приднестровье слишком пророссийское, мужья сказали нам уезжать оттуда, - говорит Инна. - По дороге сломалась машина, ночевали в Румынии, Венгрии, в Австрии. В Вене волонтеры на вокзале помогли с бесплатными билетами. Из Вены мы уже на поезде ехали в Германию". На фото: сумки, с которыми Инна и ее сын приехали в Германию.
Фото: DW
Инне (на фото) хочется вернуться в Одессу. Ксения добавляет: "Страшно, хочется домой, мы здесь гости, а ехать нельзя, муж категорически не разрешает. Я была пару раз на грани, когда хотелось просто вернуться, несмотря на войну. Я никогда не выезжала из своего города. Если бы муж был бы со мной, я бы, возможно, по-другому себя чувствовала. Он дома, патрулирует нашу улицу".
