Россия потеряла империю и еще не нашла своей новой роли. Результатом становится стратегическая неопределенность, недоверие и конфликты. На Западе нет единства относительно того, идет ли речь в нынешнем споре исключительно о природном газе, или же газ является исключительно средством к достижению неоимпериалистических целей. Нет единства и в вопросе о том, что преобладает в мотивации Москвы - заинтересованность в приемлемых ценах на сырье или же стремление восстановить свое влияние на утраченном имперском пространстве.

В первом случае можно договориться о расценках и трубопроводах, во втором – требуется искусная политика и визионерский дар. Будь то Грузия в августе 2008 или Украина в январе 2009, Кремль сумел воспользоваться политическими ошибками своих контрагентов. В Грузии это - силовой ва-банк отчаянного лидера, на Украине - внутренние конфликты, непрозрачная распределительная система, коррупция и неопределенность законодательства.

Цены на нефть и газ явно имеют судьбоносное значение для новейшей истории России. Закат СССР оказался необратимым после того, как Саудовская Аравия спровоцировала обвал цен на нефть во время ирано-иракской войны. В 1998 году рецессия в Юго-Восточной Азии возымела аналогичный эффект, и в России начался глубочайший кризис.

В последующее десятилетие цены на нефть росли, и Путин воспользовался этим для реконструкции сильной центральной власти. Между тем инфраструктура в России изрядно обветшала, экономика - односторонняя, система образования подорвана. Демографическая ситуация - плачевная. По своему влиянию Россия значительно уступает Европе, по своей мощи она в любом отношении позади США.

Что остается? Путинская Россия мыслит себя сверхдержавой в классическом смысле. Мерилом политики здесь являются - размеры страны, мощь и уважение, в том числе - сознание собственного превосходства и дистанцированность в отношениях. Российская внешняя политика делает ставку на сбалансированность интересов и поддержание имиджа мощной державы. А все это - рецепты 19 века.

Подготовил Виктор Кирхмайер