На этой неделе наступила 60-я годовщина со дня смерти Иосифа Сталина. С его кончиной прекратился систематический массовый террор, который характеризовал сталинское правление. Правда, тоталитарная империя, которую он построил, рухнула на 40 лет позже. Но наследие, оставленное тоталитарными системами 20 века, продолжает проявляться и сегодня в различных мутациях и трансформациях. Северная Корея, Китай, Куба (туда же можно отнести и Вьетнам с Лаосом) - последние государства, где до сих пор существуют коммунистические режимы.

Что касается России, то под руководством Владимира Путина она вновь начинает напоминать тоталитарные структуры Советского Союза, но, конечно, с заметной разницей. Она заключается в том, что автократ, чья власть опирается на сохранившийся в посткоммунистическую эру аппарат секретных служб, делит ее до определенной степени с русской православной церковью, а также легитимирует эту власть, создавая видимость всеобщих свободных выборов. Для того, чтобы защитить свое правление идеологически, Путин проводит политику исторического ревизионизма: преступления сталинизма если и вообще упоминаются, то лишь как досадные побочные явления в целом славной советской истории.

На самом же деле массовое уничтожение концлагерным трудом и голодом фактически представляли собой саму сущность сталинского режима. Тоталитаризм в своем фашистско-националистическом, равно как и в своем коммунистическом варианте, базировался на терроре. Недаром известная немецко-американский философ и политолог Ханна Арендт (Hannah Arendt) называла концентрационный лагерь воплощенной в жизнь утопией авторитарного государства. Его целью было не только уничтожение всей оппозиции, но и искоренение любой исторической памяти, которая могла бы противоречить идее общества, состоящего из людей без прав и индивидуальности. Только тот, кто осознает чудовищную опасность, которую представляет собой тоталитаризм для всего свободного человечества, может принимать его со всеми метастазами, возникающими вплоть до настоящего времени.