Ключом к пониманию внешней политики Германии в отношении Узбекистана является не сырьевой вопрос, а переплетение не слишком гармоничных интересов трех немецких ведомств. Во-первых, есть аппарат федерального канцлера, который хотя и с подозрением относится к проводимой министерством иностранных дел Германии политике благожелательного диалога с Узбекистаном, однако не желает каждый раз конфликтовать по этому поводу с партнерами по коалиции во внешнеполитическом ведомстве.

Во-вторых, существует служба федеральной разведки Германии, которая подчиняется ведомству канцлера, и вот уже более десятилетия поддерживает с узбекскими секретными службами партнерские отношения, которые находят свое выражение в регулярных контактах и периодическом сотрудничестве. В-третьих, есть министр иностранных дел Германии Штайнмайер, который непоколебимо верит в возможность перемен в Центральной Азии при условии постепенного сближения позиций азиатских стран с позицией Запада.

Безусловно, в области внешней политики основной движущей силой является министерство иностранных дел. Выработанная немецкими дипломатами концепция стала основным принципом стратегии Евросоюза в отношении стран Центральной Азии. Казахстан, Таджикистан, Киргизстан, Туркменистан и Узбекистан - это партнеры, с которым Европа хочет не только говорить о правах человека, но и расширять экономические связи.

Евросоюз хочет не только помочь центрально-азиатским странам модернизировать систему образования и правосудия, но и намерен совместно бороться с терроризмом и контрабандой наркотиков. В принципе, хорошая, перспективная стратегия, если бы не Узбекистан. Но, похоже, что существование там полицейского государства вовсе не представляет для Германии проблемы первостепенной важности. Немцев пугают куда более страшные, нежели диктатура, альтернативы.

Германия опасается этнических конфликтов, вызванных произвольным переделом границ в советское время, или восстаний исламистов в густонаселенной Ферганской долине. В этой связи достаточно вспомнить о бойне в Андижане в 2005 году. Поэтому немецкие госорганы относятся к диктатуре Каримова двояко. Да, в Узбекистане имеется аппарат подавления. Но с другой стороны, сохранившаяся там с советских времен политическая стабильность, гарантирует религиозным меньшинствам свободу вероисповедания, а женщинам равноправие.

В соседнем Афганистане об этом можно только мечтать. Правительству Германии намного важнее сохранить стабильность и относительную свободу в условиях диктатуры, нежели соблюсти чистоту учения о демократии. Поэтому Берлин в труднообозримом 21 столетии стремится к диалогу с авторитарными властителями. Лучше вести политику диалога, чем прибегать к угрозам. Эту позицию, корни которой уходят во времена разрядки, занимала еще "красно-зеленая" коалиция.

Нынешняя "большая коалиция" продолжает эту внешнеполитическую традицию, невзирая на периодическую критику со стороны канцлера Меркель в адрес Китая или России. Эта политика не менее успешна, нежели политика санкций или открытых угроз. Тем не менее, она предполагает постоянную сделку с совестью, в чем, однако, никто не хочет признаться.

Подготовил Владимир Тарасов