Алексей Диковицкий, исполняющий обязанности директора телеканала "Белсат", живет в Польше. Дом его предков, на днях арестованный властями, находится в деревне Местковичи Пинского района Брестской области, неподалеку от границы с Украиной. В соцсетях появились фотографии - простая деревянная хата синего цвета с белыми окнами, вид которой так привычен для белорусских пейзажей, что наверняка будет чем-то смутно знаком очень многим. 

Сам Диковицкий известен и тем, что написал книгу «Оньдэ» на полесском диалекте белорусского языка. В самом ее начале упоминается и эта хата, где жили дедушка и бабушка Алексея и где он выучил свой первый язык, как он говорит, полесский. 

DW поговорила с Алексеем о непростой истории семьи,доме на Полесье и круговороте репрессий.

"Этот дом построил еще мой дед" 

DW: Как вы узнали об аресте дома? 

Алексей Диковицкий: Туда пришло письмо на мое имя, из которого следует, что дом арестован. С ним невозможно что-то сделать, пока не будет приговора по уголовному делу против меня... Об уголовном деле я тоже узнала из этого письма. О чем оно? Неизвестно. Главное для меня - дом! Учитывая маховик репрессий в Беларуси, рано или поздно руководитель "экстремистской организации", которой белорусские власти считают "Белсат", должен был быть заочно осужден. Не я один такой.

- Расскажите о доме подробнее.

- Жаль не потому, что он дорогой - это не так. Этот 100-летний дом имеет для меня сентиментальную ценность. Его построил дед, для меня очень важный человек. В нем родился мой отец. Там ушли из жизни мои бабушка и дедушка, мои родители... В этом доме я сам жил до семи лет, пока не пошел в школу. 

Интересно, что мой дед, Алексей Алексеевич, был "врагом народа", был осужден сталинским  режимом к расстрелу, потом расстрел заменили на лагеря. Но даже тот режим не конфисковал дом! И вот, через 100 лет, белорусский режим решил довести дело до конца. 

- А в каком он сейчас состоянии?

- Пока там жили родители, они старались поддерживать его в хорошем состоянии, ремонтировать. Я задумывал со временем заменить крышу. Дом старый, но пригодный для жизни, теплый, крыша не протекает. Если ты присматривать за ним, думаю, он еще простоит.

- Там кто-нибудь живет?

- Время от времени заезжал кто-то из родственников, но так, чтобы каждый день, нет. 

"Там жили мои предки, оттуда мы везли их на кладбище"

- Как сложилась судьба вашего деда? 

- Он происходил из старинного шляхетского рода, был 1903 года рождения. Когда дед собрался жениться, чтобы было куда привести жену, построил этот дом в начале 20-х годов, в межвоенное время, тогда это была Польша. Дед был хозяином, сейчас сказали бы фермером, у него была земля, кони, коровы, на то время - большое хозяйство. 

Когда в 1939 году пришел СССР, деда раскулачили, все забрали, а его хотели расстрелять, потом отправить в лагерь, но не успели - началась война. Дед жил в оккупации там, под Пинском, с семьей. Когда советская власть вернулась, его даже забрали в армию, поскольку он хорошо говорил по-польски и до конца войны был переводчиком.

Тогда он подумал, что, как говорится, "смыл кровью", что его не посадят. Но "товарищи" не забыли, и его отправили в лагерь в Башкирию. Дедушка, к счастью, вернулся и прожил до 1992 года, почти до 90 лет.

- В том же доме?

- Да! Моя бабушка жила там с моим отцом и его сестрой, воспитывала детей и ждала деда из лагеря. Они умерли там. Потом мои родители жили там, когда вышли на пенсию. Оттуда же мы их отвезли на деревенское кладбище... Это история нашего рода.  

- Вы жили в том доме с бабушкой и дедушкой?

- Да, я был четвертым ребенком у моей матери и первым - у отца, они поженились, когда она была вдовой. Тогда была очень тяжелая ситуация, и меня младенцем отправили в деревню, где я и рос до семи лет, пока меня не забрали в школу в Пинске. Мой дедушка научил меня многому - как быть хозяином, как быть просто хорошим человеком. В моих глазах он был выдающимся человеком. Его несправедливо осудили как польского "шпиона", "врага народа", неизвестно кого… Против него свидетельствовали, но он этих людей простил. Его знали на всем Полесье. 

"В этом доме я выучил свой первый язык - полесский"

- Там вы и учили полесский язык, точнее, полесский диалект белорусского? 

- Да, до школы я говорил только по-полесски. Практически это и есть мой родной язык. Я родился в 1973 году, возможности говорить на других языках не было. Язык это, диалект? Есть разные теории. Я говорю - полесский язык.

- Как часто вы приезжали в деревню?

- По-разному, я уехал из Беларуси в 2001 году и затем не мог возвращаться около 15 лет. Когда началась "оттепель", я приехал году в 2016-м и регулярно ездил до белорусской революции, пока это было возможно.

- В 2021 году вы издали книгу "Оньдэ" на полесском языке. Выходит, не забыли его за столько лет?

- В школе тогда многие хотели избавиться то ли от белорусского акцента, то ли от полесского. Я научился говорить по-русски, затем, из патриотических устремлений, по-белорусски. Когда в конце 2010-х годов умерла моя мама, я поехал на похороны и прожил с отцом две недели. К нам начали заходить соседи, и я понял, что могу говорить, как раньше. Они удивились, человек приехал из-за границы, и говорит "па-прастому, па-нашаму, па-тутэйшаму". Со временем этот язык начал изливаться из меня. Этот полесский язык был у меня в пассивном запасе 40 лет! Я тогда много общался с односельчанами, открыл для себя настоящий полесский космос. Спешил все записать, но на каком языке? Белорусский, русский не подходят. И я начал записывать все так, как оно звучит. 

- Чего вы сейчас ожидаете от ситуации? 

- Я не думаю, что можно что-то сделать, о законе в Беларуси речи не идет. Я думаю, что если меня заочно приговорят к 15 годам, или сколько там сейчас дают, то будет конфискация, увы. Продадут дом с молотка или передадут колхозу? Я не знаю. Но я надеюсь, что придет время, когда эти незаконные решения будут отменены, а недвижимость - так странно говорить об этой хате "недвижимость"! - будет возвращен владельцу.