Елена Захаренко сидит за фортепиано с идеально ровной осанкой, играет "Первую утрату" Роберта Шумана. Музыка - то немногое, что помогает ей отвлекаться от мыслей о том, что произошло с ее отцом, экс-министром внутренних дел Юрием Захаренко. Уже тогда, 24 года назад, Елена узнала, что значит потерять близкого человека, если он не согласен с действиями белорусских властей. Спустя год она была вынуждена уехать из Беларуси и одной из первых прочувствовать, каково это - пережить утрату своей страны и дома. "Ты идешь по улицам со своей бедой, видишь смеющихся людей, и никто тебя не понимает", - вспоминает она о первых месяцах жизни в Германии.

Сейчас Елене 48 лет - почти столько же было ее отцу Юрию Захаренко, когда он бесследно исчез 7 мая 1999 года. С того момента время для нее как будто остановилось. В Германии у нее вырос сын, здесь она выучила новый язык, нашла работу, получила немецкое гражданство. Но все это не ощущается настоящим, говорит дочь Захаренко: "Чуть легче становится, когда я отвлекаюсь: иду на работу, общаюсь, занимаюсь делом. Но если я остаюсь один на один со своими мыслями, тогда я чувствую свое правдивое, реальное состояние".

"Ты мой герой"

С 2000-го года семья Юрия Захаренко живет в Мюнстере, городе на западе Германии - стране, которая дала им политическое убежище. Многое в доме Елены до сих пор напоминает о ее минском прошлом: обои на стенах, хрустальные бокалы за стеклом в шкафу, вязаное кашпо на окне в кухне, камень, который Елена привезла с собой из Минска. "Это камень Георгия Победоносца, раньше он стоял у нас в зале между двумя портретами папы. Теперь это моя память о нем, единственное место захоронения. Ведь не иметь возможности похоронить близкого человека, как в нашем случае, когда 24 года ты не знаешь о его судьбе, - это, наверное, самая страшная кара, которую природа вообще могла придумать для человека", - говорит Елена.

В мае 1999-го ей было 24 года, за шесть месяцев до этого она стала мамой и очень радовалась тому, что у нее родился сын, "что папа наконец сможет воспитывать настоящего мужчину".

У самого Юрия Захаренко было две дочери: Елена - старшая и ее младшая сестра Юлия. Отец, рассказывает Елена, был довольно строгим с ними, хотя порой его лицо сияло нежностью. "Однажды сидела с ним в машине, и он строго спросил, какие книги я читала в последнее время, "кто твой герой". Я повернулась и сказала: "Ты мой герой". И он засмеялся", - вспоминает она.

До 1995 года карьера Юрия Захаренко складывалась удачно. В Гомеле он дослужился до замначальника областной милиции, после его перевели в Минск, где он возглавил управление по борьбе с организованной преступностью, а после - Следственный комитет МВД. В 1994 году он вошел в предвыборную команду Александра Лукашенко, летом того же года стал министром внутренних дел.

Но уже в 1995 году Юрия Захаренко сняли с должности, позже Александр Лукашенко понизил его до звания полковника и обвинил в "финансовых нарушениях", после того как Захаренко отказался выполнять его приказы. Так бывший министр внутренних дел ушел в оппозицию, став одним из ее лидеров.

"Отец шел к правде широкими шагами, мы не могли повлиять на его мышление"

О том, что с отцом может произойти что-то плохое, в семье предполагали, хоть сам Юрий Захаренко старался оберегать их от пугающей информации.

"Когда людей избивали возле подъезда, когда папин хороший друг Геннадий Карпенко внезапно умер - все это наводило на мысли, что ничего хорошего с отцом не произойдет. Но мы надеялись, что его максимум посадят. Мы знали, что он прав, хоть и подозревали, кто такой этот гражданин Лукашенко. Просто мы не предполагали, что он пойдет на такие крайние меры, что государство будет вправе решать, должен ли человек жить, - без суда, без следствия, без вынесения приговора. Просто застрелить человека - как можно назвать форму такого правления?"

Среди бывших коллег и в обществе Юрий Захаренко имел большой авторитет. Когда он приходил на митинг к Дому правительства, его бывшие подчиненные расступались. Когда он просто шел по улице, прохожие здоровались и говорили, как верят в него, рассказывает Елена. Хоть для нее самой, ее близких это был в первую очередь родной человек, о котором они сильно беспокоились, но никак не могли повлиять на его решения.

"Он был так уверен в своих действиях, был настолько целеустремлен и шел к правде широкими шагами, вел за собой людей, что мы не могли никак повлиять на его мышление. Он просто не мог оставить этих людей как настоящий мужчина, который выбрал такую дорогу в своей жизни".

Незадолго до исчезновения Юрий Захаренко объявил о создании Союза офицеров, за два дня к нему согласились присоединиться 800 бывших и действующих офицеров. Позже на него завели уголовное дело и объявили в розыск. Машину экс-министра не раз останавливали сотрудники милиции, вспоминает Елена, предлагали переправить бывшего министра через границу, “помочь и спасти”. Ради Захаренко они были готовы пойти на небольшую диверсию, но не против системы, которая в то время зарождалась в Беларуси. 

Пять минут, ставшие вечностью

Вечером 7 мая 1999 года Юрий Захаренко приехал к своему дому, припарковал машину, позвонил жене с мобильного телефона - одного из первых в то время - и коротко сказал: "Скоро приду, грей ужин".

То "скоро" для него и его семьи стало вечностью: ни в тот вечер, ни в один другой после Юрий Захаренко домой не вернулся.

Елена вспоминает, что, когда отец не пришел через минут 20, семья стала ему звонить - но он не отвечал. "Мама кричала и повторяла одну фразу: "Он его убил", - говорит Елена - и ее голос обрывается.

На следующий день Елена подала заявление о пропаже. Семье поступала разная информация: о том, какие авто находились возле их дома в тот вечер, каких людей заметили неподалеку - но на расследование эти факты никак не влияли. "Система вела себя так, будто ничего не произошло, что продолжает делать до сих пор. Уголовное дело завели только спустя полгода. Когда моя сестра - ей на тот момент было 15 лет, совсем ребенок - выходила на улицу с портретом папы, чтобы его отыскать, сотрудники милиции вырывали его фотографию и растаптывали сапогами, а ее саму однажды забрали в опорный пункт. Это очень сильно повлияло на нее. Мы не могли добиться правды, нам запрещали даже рассказывать о ситуации, мотивируя это тем, что Юрий Захаренко - известный человек, и нет необходимости в большом резонансе: его и так все знают".

Повсюду, куда ни обращалась семья Захаренко, она натыкалась на глухую стену. Многие друзья отца и его знакомые отвернулись, рассказывает Елена. "Были случаи, когда мы звонили друзьям папы, и нам отвечали, чтобы мы их не беспокоили, поскольку они боялись, что с ними произойдет то же самое. Правоохранительные органы помочь не могли и не хотели. Так мы остались одни со своей болью, со своей трагедией. С этими мыслями мы находимся до сих пор даже в другой стране".

"Первой работой была уборка"

В июле 2000 года семья Захаренко получила приглашение от немецкой организации выступить с лекцией о ситуации в Беларуси, рассказывает Елена. С собой у них было несколько чемоданов и обратный билет домой, которым они так и не воспользовались: "Нам пришлось подать прошение на политическое убежище, поскольку мы узнали, что дома на нас завели уголовное дело".

Потеряв и оставив в Беларуси все самое дорогое, семья Захаренко - Елена, ее сестра, мама и годовалый сын - была вынуждена начать новую жизнь в Германии. Очень похожая на отца, дочь Захаренко переняла от него не только внешнюю схожесть, но и внутреннюю выдержку. Без этого, говорит Елена, ей было бы сложно выжить в стране, переезжать в которую она никогда не планировала.

"Сила духа - я думаю, мне это досталось именно от папы, - рассуждает Елена. - В Германии мы начинали с изучения языка. Пошли в языковую школу. Мама всегда плакала, ей это было абсолютно не нужно. Помню, когда на занятиях проходили тему семьи, она всегда выходила из класса в слезах".

Елене тоже не раз хотелось плакать. Но у нее - в буквальном смысле на руках - был годовалый сын, ответственность за которого не оставляла ей времени на слезы. "Мне пришлось искать возможность обеспечивать его, поэтому я вышла на работу, параллельно изучала немецкий. Первой моей работой была уборка - я мыла посуду в отеле, как и многие другие без знания языка. Потом получила образование продавца. В Беларуси я окончила Академию милиции, успела поработать инспектором по делам несовершеннолетних. Но в Германии у меня никогда не было мысли пойти служить в полицию. Все эти годы я думала, что, возможно, появится шанс вернуться домой. Мы постоянно находились на чемоданах, хотели вернуться домой, увидеть бабушку. Маленькое пособие, которое мы получали от германского государства, мы тратили на звонки, на то, чтобы услышать ее голос. Казалось, после этого ты уже можешь дышать, жить, находиться в той среде, где все тебе было чуждо".

Спустя 23 года жизни в Германии в кругу друзей Елены практически нет русскоговорящих - только немцы. Некоторые из них знают ее историю, но она старается не посвящать друзей в подробности тех событий. "Вдруг они тоже прекратят со мной общаться?" - грустно улыбается Елена.

Ее сыну Кириллу 24 года, в общих чертах он знает о том, что произошло с его дедом Юрием Захаренко, однако подробно о событиях 1999 года и причине, почему семья оказалась в Германии, знать не хочет. "Он современный человек той среды, в которой общается и находится. Это другие люди, у них другие нравы, интересы, другая жизнь. Я не пытаюсь окунать его в свои мысли. Я хочу, чтобы он вырос в здоровом психическом состоянии".

Сама Елена для себя решила, что не сможет спокойно жить дальше, пока не доберется до истины, что в тот вечер произошло с ее отцом, а виновные в его исчезновении не будут привлечены к ответственности. "Это обязанность. Это мой долг", - не раз во время разговора повторит Елена.

"Выступить с иском против Гаравского решилась не сразу"

Первое время после исчезновения семья Захаренко жила в тотальной неизвестности: сперва они надеялись, что отца удерживают в следственной тюрьме КГБ. Позже появилась информация, что его предположительно похитили и убили, в том числе сведения, кто за этим стоит. Но как это произошло? Воображение рисовало самые страшные картины, говорит Елена.

В 2019 году Юрий Гаравский, который назвал себя экс-собровцем и публично заявил о своей причастности к исчезновениям оппозиционных политиков в 1999 году, подробно рассказал о том, как похищали и убивали Юрия Захаренко, а спустя пять месяцев - экс-главу Центризбиркома Виктора Гончара и бизнесмена Анатолия Красовского. В 2020-м Елена решилась встретиться с ним вживую, чтобы найти ответы на вопросы, которые 20 лет не давали ей покоя.

"До этого мы знали, что за отцом следили, потому что он сам рассказывал о спецслужбах, описывал их внешность, на какой машине они ездили. Но мы не знали, на что они способны, мы очень боялись, что папу пытали. Было непонятно, когда был день смерти, что они хотели от него, были ли у папы материалы на высших должностных лиц. Дали ли отцу просто умереть... Рассказ Юрия Гаравского сделал немного легче моей душе. По крайней мере я знаю, как это происходило, сколько папа страдал. Я слушала Гаравского и как будто находилась в теле отца. Понимала, что он чувствовал, о чем думал в последние минуты. Это описание, эта музыка в машине, как его бросали на землю - все это я переживала вместе. Мне надо было через это пройти - для меня, для моей семьи, для небезразличных думающих белорусов, которых тоже интересует эта тема".

Елена говорит, что уважает поступок Юрия Гаравского, который рассказал о произошедшем в 1999 году. Несмотря на то, что суд в Швейцарии поставил его слова под сомнение, она продолжает им верить.

"Вообще, я не сразу согласилась выступить с иском против Гаравского. Мне было необходимо время подумать о целесообразности этого вопроса в данных условиях, поскольку я понимала, что процесс не окажет никакого влияния на нынешнюю политическую систему Беларуси. Но я решила, что Юрий Гаравский находится в опасности и официальное документирование его показаний необходимо для будущего, для дальнейших судов. Для меня важна истина. Истина должна когда-нибудь выйти на свет".

Семья Елены ее настойчивые поиски правды не поддерживает. "Мама считает, что это нецелесообразно, что мы и так знаем, что, вероятно, произошло с отцом. Ей очень страшно за меня: однажды она уже пережила тяжелую потерю", - объясняет Елена.

Получив немецкое гражданство, прожив в Германии 23 года, даже здесь она не чувствует себя в полной безопасности. "Им же все равно, на какой территории совершать преступления", - считает дочь Захаренко.

В разговоре она часто употребляет местоимения "он" и "они", но редко называет фамилию Александра Лукашенко, которого она считает заказчиком исчезновения ее отца. "Мне противно произносить это имя, - позже объяснит Елена. - Прошло уже 24 года, а папу даже не признали умершим, что противоречит всем законам. Он ненавидит папу даже после его смерти".

"Обществу надо было развиваться 24 года, пока они поняли ситуацию в своей стране"

Недавно Елена Захаренко сменила место работы: раньше она продавала ювелирные изделия, сейчас - одежду. Рядом с ее магазином находится церковь, куда она ходит каждый день во время обеденного перерыва - "туда, где я могу быть собой".

"Мою душу уже вряд ли чем-то успокоишь, ведь вместе с папой они уничтожили и жизнь нашей семьи. Дело в том, что события прошлых лет не закончились. Когда ты знаешь, что заказчик находится у власти, прекрасно себя чувствует, возле него находится ему подобные, которые занимают определенной должности и тоже чувствуют себя прекрасно... Я не могу закончить с этой темой, зная, что убийцы не наказаны. Это дело моего папы. [...] Думаю, он бы очень гордился тем, что отдал свою жизнь не просто так".

В 2020 году Елена с надеждой наблюдала за протестами в Беларуси. Разочаровавшись во многих людях людях в конце 1990-х, она не разочаровалась в них в целом.

"Обществу надо было развиваться 24 года, пока они поняли ситуацию в своей стране. Наверное, это как зеленому овощу нужно дойти до определенного состояния, чтобы поспеть. Понадобилось 20 лет, чтобы люди проснулись и увидели, в какой стране они живут в стране. Хотя многие, я думаю, когда выходили на протест, не подозревали, на что способен этот режим. Несмотря ни на что, в 2020 году у меня была гордость за белорусов".

Недавно Елене снился отец - он часто приходит к ней во снах. "Обычно строгий в общении, во сне он сказал: "Доченька, спасибо тебе большое". Значит, я все делаю правильно".

Смотрите также: