С первых дней полномасштабной войны России против Украины припортовый город Мариуполь оказался в окружении российских войск. Из-за постоянных обстрелов тысячи мариупольцев вынуждены были прятаться в укрытиях и подвалах. По словам президента Украины Владимира Зеленского, в настоящее время инфраструктура города разрушена примерно на 95 процентов. DW удалось связаться с тремя жителями Мариуполя, которые не знакомы между собой, но разделили одну судьбу: им удалось покинуть город, а затем пройти так называемые фильтрационные лагеря, организованные российскими военными.

"Пиши, что тебе диктуют, и не задавай лишних вопросов"

31-летний Дмитрий* вместе с женой и грудным ребенком уехал из Мариуполя 21 марта.

"Мы прожили под обстрелами почти месяц - с 24 февраля по 21 марта. В первые дни исчезла связь, поэтому вообще не было информации. С 8 марта мы жили уже в подвале. Приблизительно 15 марта в нашем доме появились вражеские военные - сначала славянской внешности, а через несколько дней чеченцы, занявшие все квартиры в доме.

Именно чеченцы сообщили, что можно эвакуироваться в так называемую "ДНР". Но эвакуация была специфична: люди бежали под обстрелами, кто-то падал, был абсолютный хаос. Далее, когда выбежали из-под обстрелов, шли пешком примерно восемь километров к блокпосту "ДНР". После четырех часов ожидания в очереди наконец-то прошли, как я потом понял, легкий контроль: мужчин раздевали по пояс, проверяли документы и вещи.

Потом нас автобусом доставили в Новоазовск, где поселили в школу. Там мы почувствовали более-менее хорошее отношение от учителей и волонтеров, которые оказывали медицинскую помощь и кормили. Спали на матрацах на полу - условия не супер, но после жизни в подвале немного отдохнули. На третий день пребывания в школе всех принудительно планировали везти куда-то на фильтрацию и потом в Россию, чего мы точно не хотели. Выяснилось, что в Россию можно не уехать, если в Новоазовске есть где жить. Благодаря волонтерам в школе нашли пожилую женщину, которая написала заявление и забрала нас к себе.

Но нам сообщили, что все равно нужно прийти в школу, откуда автобус должен был доставить нас в Донецк на фильтрацию. У них очень большие проблемы с организацией - мы ходили в школу три раза, но автобус ни разу не приехал. Позже мы просто перестали ходить и начали искать варианты, как можно эту фильтрацию пройти самостоятельно. Через две недели знакомые сказали, что это можно сделать в селе Безымянное.

Фильтрация проходила в трех палатках. Когда я вошел в первую, мне сразу бросился в глаза избитый парень, сидевший у стены. Не знаю, кто он и почему там сидел. Может, так хотели запугать.

Военный сказал мне раздеться до трусов - осматривали наличие татуировок и следов от оружия. Затем забрали телефон, на котором смотрели все мои переписки, контакты, фото. Параллельно задавали вопрос: "Где жил, работал? Есть ли знакомые из полка "Азов"? Как отношусь к политике России и Украины?" Я отвечал, что нейтрально отношусь к политике. Также спрашивали, почему мы восемь лет бомбили Донецк. Я говорил, что не знаю и не смотрю телевизор.

Во второй палатке у меня также взяли телефон, который подключили к какому-то оборудованию. Также я подходил к разным столикам, где брали отпечатки пальцев и фотографировали.

Наиболее неприятный был последний этап, в третьей палатке. Я сел к военному, который сказал писать заявление согласно образцу. Там говорилось, что я ознакомлен с какой-то статьей конституции так называемой "ДНР". На вопрос о содержании этой статьи мне сказали: "Пиши, что тебе диктуют, и не задавай лишних вопросов". Затем военный спрашивал о месте работы, об отношении к России, знакомствах среди украинских военных. Ответы на них я записывал в заявлении.

Все прошло спокойно, возможно потому, что я отвечал "правильно". Ведь я слышал крики и оскорбления в адрес мужчин, которые спрашивали, зачем Россия пришла, разрушив их дом и жизнь. У меня было такое же мнение, но я понимал, что не стоит об этом говорить. Было ощущение, что они считают нас виновными в чем-то.

Когда я все написал, дали бумажку, подтверждающую прохождение фильтрации. С этой бумажкой я мог находиться на территории так называемой "ДНР" и заезжать в Россию.

Впоследствии мы нашли частного перевозчика, который был готов из Донецка довезти нас в Польшу через Россию. На российской границе было еще жестче, чем на фильтрации. Россияне нас долго допрашивали и еще более тщательно проверяли телефон - каждый чат в мессенджерах, все контакты. Они предупредили, что нужно на вопрос отвечать правду, потому что в противном случае "будут совсем по-другому общаться". Также я видел на стенде брошюру с надписью: "Дальний Восток России ждет тебя". Я слышал от людей, что предлагают поехать туда, дают 10 тысяч рублей и какую-то работу. Лично мне не предлагали, наверное, потому, что я якобы ехал к знакомым. Перевозчик четко предупредил - при въезде в Россию нужно говорить, что едем в Москву, а также найти знакомых, адрес и номер которых можно было бы сообщить пограничникам. Действительно, россияне звонили по этому номеру и спрашивали, ждут ли там нас.

В конце концов мы пересекли российско-латвийскую границу и выдохнули. Сейчас мы в Польше и планируем отправиться в Австрию к знакомым. Будем наблюдать за ситуацией и надеемся вернуться в Украину.

"Я очень испугалась, ведь думала, что меня уже не выпустят"

Анна уехала из Мариуполя 24 марта вместе с мужем и ребенком.

Мы понимали, что нужно выезжать, потому что на улицах много трупов, и начинает теплеть, что чревато санитарными проблемами. Посидев в подвале без связи, 24 марта мы решили, что нужно идти спрашивать, как выбраться. Встретили солдата с белой повязкой, который сказал, где место эвакуации. Мы пришли туда, нас забрал автобус, который довез в Володарск. Впоследствии другой автобус привез в Донецк, где нас поселили в школу. Там дали матрас и кормили три раза в день. В этой же школе проходила фильтрация. Моему мужу приказали раздеться, чтобы посмотреть, есть ли татуировки и следы от оружия. Также спрашивали о месте работы, "пропагандирует ли он антироссийский режим".

Впоследствии пригласили меня. Спрашивали, имеет ли директор моего телеканала (Анна работала журналисткой. - Ред.) проукраинские взгляды и ведет ли он "русофобные совещания", заставляя говорить о России плохо. Также у меня попросили номера всех, кто со мной работает, спрашивали о моей политической позиции, на каком языке я вела программы и на каком языке говорили мои гости. В целом они общались со мной вежливо.

Когда я уже где-то час ехала на автобусе в сторону российской границы, эти же военные догнали и попросили меня выйти. Я очень испугалась, думала, что меня уже не выпустят. Они сказали, что не успели задать еще несколько вопросов, в частности, о моих знакомых. В конце концов они скопировали все мои контакты и отпустили. На российской границе у меня ничего не спрашивали, но мужчин проверяли на наличие татуировок.

От границы другой автобус отвез нас в Таганрог, где нам сказали, что можем ехать, куда хотим, если есть где жить. Если нет, то можно бесплатно доехать в Пензу, где нас обещали куда-то поселить. Мы планировали ехать к родственникам в российский город Улан-Удэ, чтобы подождать других родственников, еще не эвакуировавшихся из Мариуполя. Но потом планы изменились: моему мужу срочно нужны были лекарства, которых в России не было, и мы уехали в Европу.

"Во мне родилась ненависть, от которой даже стыдно"

Варвара больше месяца прожила под обстрелами в Мариуполе. Вместе с мужем они покинули город 25 марта.

В мои 67 лет у меня ничего не осталось. Мы с мужем 40 лет наживали имущество, чтобы обеспечить достойную старость. Теперь ничего нет.

25 марта возле нашего дома, где мы прятались в бомбоубежище, появились российские солдаты, сказавшие: "Это зачистка, если через десять минут вы не выйдете, то мы бросим гранату и взорвем вас". Кто-то из людей падал на колени и просил их этого не делать. В конце концов все вышли, и солдаты сказали нам идти в церковь. Там люди в военной форме посмотрели наши паспорта и погнали в село Бердянское. Здесь женщин не проверяли, в то время как у мужчин осматривали плечи, руки, ноги и спину. Потом запихали нас в автобус, было очень тесно. При этом кричали, чтобы мы заходили быстрее, потому что якобы Украина сейчас будет всех обстреливать.

Привезли в село Безыменное и поселили в школе, где мы поели и поспали на полу. Утром автобусом отвезли в город Торез, где нас в очередной раз унизили - взяли отпечатки пальцев, мерили рост, делали копии паспорта, проверяли телефоны. Это продолжалось довольно долго и было страшно, потому что все с оружием, а мы не понимали, зачем нас сюда привезли.

Затем отвезли в полицейский участок, где меня допрашивали несколько человек. Вопросы задавали по месту работы и проживания, а также спросили, где планирую жить. Я сказала, что буду жить в Украине. Они на эту фразу начали хмыкать и смеяться, заявив: "Такой страны не будет".

Как я впоследствии узнала от других людей, если изъявляешь желание жить в России, дают написать заявление и после этого десять тысяч рублей. Но есть требование в течение десяти лет не уезжать из России.

После прохождения этой фильтрации нам выдали какую-то бумажку и сказали, что сейчас приедут автобусы и отвезут нас в Ростов. Но мы подошли к старшему, который там был, и начали плакать, что не хотим в Россию, потому что якобы любим так называемую "ДНР". Нам нужно было поехать в Безымянное, где был наш племянник, ехавший из Мариуполя на своей машине и стоявший в очереди на фильтрацию.

Нашли местного шахтера, который согласился за деньги отвезти нас. По дороге он рассказывал, что скоро все будет отлично: в августе заработает "Азовсталь", будет прямая дорога в Одессу. Но я хочу сказать - живут там люди так плохо, что представить сложно. Я спрашивала этого шахтера, что в Торезе за восемь лет было построено. Он сказал: "Два километра дороги и отремонтировали крышу в каком-то доме".

Потом мы встретились с племянником и доехали до российской границы. Там тоже отношение было не очень - долго держали на границе, а пограничники ходили-бездельничали. Потом снова проверяли документы, вещи, сумму денег.

Пройдя границу, мы уехали в Ростов, где нас встретили волонтеры, благодаря которым мы смогли помыться, постричься, переодеться. Также попросили их купить билеты в Беларусь, чтобы попасть в Украину. Но оказалось, что на этом поезде могут ездить только граждане Беларуси и России, и проводник сказал, что высадит нас на границе. Я пошла к начальнику поезда просить не делать этого. В конце концов он позвонил пограничнику, который спросил, сколько нам лет. Думаю, нам очень повезло, что мы старые, ведь нам разрешили ехать. В Минске нас встретили знакомые и отвезли на украинскую границу.

Не укладывается в голове, как можно то, что сделала Россия, понять, простить и забыть. До войны я была лояльна России, но теперь во мне родилась ненависть, от которой мне даже стыдно. В Мариуполе погибла 88-летняя сестра моего мужа. Она говорила, что даже немцы не обстреливали так во Вторую мировую войну.

*Имена изменены из соображений безопасности.

Смотрите также: