Владимир Николаенко был мэром Херсона в 2014-2020 годах. 62-летний политик встретил полномасштабную войну России против Украины в своем родном городе и сразу вступил в ряды местной территориальной обороны. Российская армия оккупировала город за несколько дней. В апреле 2022 года военные схватили Николаенко прямо на улице, его пытали и допрашивали. Он был доставлен как заключенный в оккупированный Крым, а оттуда - в тюрьму в Российской Федерации. Николаенко удалось вернуться в Украину после более чем трех лет заключения - в рамках обмена пленными 24 августа 2025 года. DW пообщалась с бывшим мэром Херсона о том, что он пережил в российском плену, о срывах обменов, о херсонских коллаборантах и о его планах на будущее.

DW: Владимир, спасибо, что нашли время для интервью. Вы сейчас проходите реабилитацию, поэтому первый вопрос: как вы себя чувствуете?

Владимир Николаенко: Слабо, но ничего. Я вдохновлен украинским воздухом, любовью и уважением украинского народа. Когда мы увидели эту толпу людей, которая практически стояла, начиная от украинской границы до самого Чернигова, встретила нас с флагами, с написанными своими руками лозунгами... Это был День Независимости, они должны праздновать, а они вышли встречать пленных. Это такой заряд здоровья, энергии, большой любви и уважения к этим людям, в целом к украинцам. Но теперь необходимо восстановиться - и в бой.

- Давайте вернемся к событиям 2022 года. По-прежнему много обсуждается, почему противнику удалось так быстро захватить Херсон, почему Антоновский мост, который соединяет левый и правый берега Днепра, не был взорван. Когда вы как свидетель этих событий осознали, что готовность к сопротивлению в городе критически низка?

- Когда мы услышали выстрелы буквально через несколько часов на левом берегу, возник вопрос о том, что происходит. Почему? Где сопротивление, о готовности которого наша армия буквально, возможно, за месяц или три недели до войны сообщала президенту? Для проверки готовности наших вооруженных сил к нам прибывал Владимир Зеленский, проходили тренировки под руководством Службы безопасности Украины. Все военные сообщили: "Господин президент, враг здесь не пройдет". Я понимаю, что здесь действительно было предательство. Предательство тех, кто занимал важные посты в Херсонской области. 

- Ситуативное предательство отдельных лиц, или какие-то организованные, заранее продуманные действия?

- Ну, я думаю, что это была пятая колонна России, что это было просто задание со стороны Российской Федерации, где-то кто-то давал приказы по разминированию. Иначе, как объяснить, что буквально через час или два после вторжения российские войска стояли возле Херсона. Почему же Антоновский мост не взорвали... Я читаю в интернете о том, что в Чонгаре было заминировано, но как будто Зеленский или Верещук (Ирина Верещук - бывший министр реинтеграции временно оккупированных территорий. - Ред.) отдали приказ разминировать эти переходы. Ну, слушайте, это глупо! Зачем сейчас говорить такие вещи, которые вообще неправдивы? Мы понимаем, что действительно было предательство. Но давайте подождем.

Насколько мне известно, сегодня в тюрьме находится бывший глава Крымской СБУ, один из глав Херсонской региональной СБУ. Давайте спросим у этих людей. Что побудило их предпринимать такие действия - вы должны были обеспечить безопасность и оборону Херсонской области, а сделали наоборот? Начнем с этих людей. А винить Зеленского, Залужного (Валерий Залужный - бывший главнокомандующий Вооруженными силами Украины. - Ред.), Верещук... Мне кажется, что это совершенно неправильно. Я совершенно убежден, что это шаги к предвыборной кампании. И меня это сильно пугает. Выиграли ли мы эту войну? Уже нет войны? Начинаем ли мы организовывать выборы? Хорошо. Расскажите, пожалуйста, как те парни, которые сейчас сидят в Пакино (колония во Владимирской области, где находятся украинские пленные. - Ред.), примут участие в выборах? Бесполезен ли их голос? Или парней под Покровском?

- Встречались ли вы в плену с украинскими общественными деятелями, которые не сотрудничали с Российской Федерацией и были взяты в плен?

- Их было не так много, но они присутствовали. И, кстати, их прятали. Помню, что перед прибытием в тюрьму Москальковой (Татьяна Москалькова - уполномоченный по правам человека в Российской Федерации. - Ред.) к нам в камеру зашли и сказали: "Мы предупреждаем вас, здесь нет гражданских. Если вас спросят, сообщите, что вы военнослужащие".

- А кто еще приезжал?

 - Ну, один раз Красный Крест приезжал. Для меня лично, Красный Крест - со знаком минус. Потому что люди приезжали один раз за эти почти три с половиной года. Они вошли в несколько камер, дали парням заполнить анкеты заключенных, раздали им по зубной щетке, по тюбику пасты. У нас была камера тогда, 16 человек, мы получили два тюбика пасты от них. Большой подарок...

Как кормили нас, чтобы вы поняли - ну, миска, баланда с какой-то мутной водой. Я не брал ложку, я просто выпивал шесть или семь глотков. Я уже рассказывал и буду рассказывать. Мне как-то повезло, что была не просто водичка, а с семью зернышками перловки. Это был праздник, мне говорили: "Ты чемпион". А на второе мы ели картофельную кожуру, варили ее для нас и кормили ею. Крапива росла во дворе, мы срывали ее и ели, по крайней мере, чтобы получить немного витаминов. Вот примеры того, как нас содержали. 

- Вы провели более трех лет в разных местах: в Крыму, в Борисоглебске, в Пакино. Существуют ли там какие-либо различия между условиями и подходами к содержанию заключенных?

- Да, определенно. Что касается Воронежской области, то Борисоглебск был настоящим адом. Это была камера пыток с утра до вечера. Утренняя проверка - избиение, потом идете на прогулку, - избиты. Вечерняя проверка - вас избили.

В Крыму мы были два дня. Это было демонстрационное учреждение, куда любила приезжать Москалькова. Она устраивала там шоу: "Смотрите, в таких условиях мы держим украинских заключенных". Там был телевизор, шахматы, шашки, книги. Вы отдыхаете, никто не трогает вас. Нормально кормят. А в Пакино нас просто убивали нехваткой еды.

- Известно, что в 2022 году вы отказались от собственного обмена в пользу обмена тяжелораненого украинца.

- Потому что россияне пытались заключить сделку. Они говорят: "Мы потребуем 20 наших парней за вас". Я говорю: "Нет". Я никогда не пойду на такой обмен. Потому что, как я посмотрю в глаза жены или чьей-то матери и скажу: "20 человек отдали за меня". Что за крендель, простите, этот Николаенко, что за него должны давать? Мы все одинаковые: бывший мэр, солдат, тот же командир бригады, мы все одинаковые. И нужно вытащить в первую очередь тех, кто в этом нуждается, - этих тяжелораненых.

И тот парень, которого обменяли вместо меня, он пришел, позвонил моей семье, нашел контакты и рассказал эту историю.

- Что может сделать украинская сторона, семьи, ожидающие украинских заключенных, чтобы вернуть домой больше пленных?

- Вы знаете, этот вопрос требует тишины. Главное здесь не навредить. Я не могу сказать, что необходимо. Несколько дней назад я даже побеседовал с народными депутатами, которые разрабатывают законопроект о том, как помочь военнопленным. Я высказал свое мнение и некоторые предложения, но мне кажется, что люди, которые систематически занимаются этим каждый день, вероятно, лучше понимают этот вопрос. Я понимаю, что он должен быть публичным, но не 100% публичным.

- Учитывая определенный информационный вакуум в плену, когда вы вернулись по обмену, о каких событиях вы узнали впервые?

- Во-первых, я узнал, что моя семья в порядке, что все живы и здоровы. Это было самое важное для меня. Ну, я также спросил, как обстоят дела, где линия фронта. То, о чем я думал, так и есть. Но я не мог себе представить, что происходит с моим родным Херсоном. Что там сейчас летают дроны, гоняются за людьми, убивают их. Что какие-то подонки сидят на левом берегу, и их главная задача - научиться убивать людей. Они гоняются за маршрутками, за конкретным человеком и говорят: "Там нет гражданских, там только солдаты. Если кто-то идет в гражданской одежде, то это военнослужащий, и он должен быть убит". Не понимаю, почему весь мир не кричит об этом каждый день. Это убийство людей, мирных жителей. Я не вижу реакции на все это.

- Вы знали о текущих переговорах между Украиной и Россией?

- Мы видели, что большое количество людей действительно были обменяны в апреле и мае. Я понял, что обмены пошли, ребята поехали, так что когда-то, может быть, настанет и моя очередь. Хочу передать слова всех тех, с кем я сидел. Мы обсуждали этот вопрос, что Путин не отзывает свои притязания на территории. Все парни, 99 процентов говорят, что мы не согласны, чтобы нас обменивали на территории. Украинскую землю за нас отдавать не нужно.

- Заметили ли вы после возвращения в Украину, что сами украинцы каким-то образом изменились за время полномасштабной войны?

- Я горд своей нацией, горд отношением, горд тем, что украинцы сделали, что они в течение трех с половиной лет сдерживают эту агрессию. Я вижу разные случаи. Я не понимаю тех мужчин, которые сегодня не на фронте. Кто должен защищать ваши семьи? Почему я, старик, взял автомат и попытался защитить? А молодые люди говорят: "Нет". Понимаю, что не каждый может воевать. Но помогите вооруженным силам, помогите, работайте в тылу, занимайтесь волонтерством. Мне кажется, что сейчас все должны работать вокруг того, чтобы обеспечить победу и гарантировать независимость нашей страны. А когда я где-то слышу разговоры, что "не важно, какое правительство, я не пойду"... Как только отнимут свободу, отнимут все. Мы видели, что нет свободы - нет хлеба.

- Каковы ваши дальнейшие планы после реабилитации в Киеве?

- Мне бы очень хотелось каким-то образом присоединиться к обменам пленными, если возможно. А если нет, тогда я поеду восстанавливать Херсон. Мне бы хотелось, чтобы вы позвонили через месяц или два и спросили меня не о том, как русские пытали меня, а о том, как живет Херсон. Что сделано? Как он был защищен? Как его восстановили? Потому что я вижу эти снимки, страшные снимки того, что происходит в Херсоне. Но в моем сердце он не уничтожен. И мне довольно трудно даже представить, как я это увижу.