Суд ЕС решением от 10 апреля признал недействительным включение российских бизнесменов Михаила Фридмана и Петра Авена в список лиц, находящихся под санкциями Евросоюза в период с 28 февраля 2022 года по 15 марта 2023 года. "Причины, приведенные Советом ЕС при включении обоих предпринимателей в эти списки (речь идет о санкционном списке, созданном после вторжения РФ в Украину в феврале 2022 года, и актуализированном санкционном списке, принятом в сентябре 2022 года на срок до марта 2023 года. - Ред.), и оставление их в этих списках, не могут быть учтены", - говорится в пресс-релизе Суда ЕС.

Между тем, как пояснили DW в Еврокомиссии, в сентябре 2023 года и в марте 2024 года Совет ЕС повторно поместил Михаила Фридмана и Петра Авена в санкционный список "на основе обновленных причин, которых не коснулось решение" суда ЕС от 10 апреля 2024 года. "Таким образом, ограничительные меры в отношении Петра Авена и Михаила Фридмана остаются в силе", - подчеркнули в ЕК.

Приведет ли решение суда ЕС о необоснованности включения Фридмана и Авена в санкционные списки после начала полномасштабной войны России против Украины к тому, что и другим российским бизнесменам удастся оспорить этот шаг Совета ЕС? И как это может отразиться на санкционной политике Евросоюза в целом? Интервью DW с экспертом в сфере международного экономического права, профессором Университета имени Мартина Лютера в Галле-Виттенберге Кристианом Титье (Christian Tietje).

DW: Какие последствия будет иметь решение Суда ЕС? Приведет ли оно к тому, что и другие российские бизнесмены смогут оспорить свое включение в санкционные списки?

Кристиан Титье: У нас имеется множество исков. По некоторым решения уже были приняты, другие еще находятся на рассмотрении Суда ЕС. Это связано с тем, что когда ЕС вводит ограничения, то по принципам правового государства при этом должна быть и эффективная правовая защита. Она есть в случае санкций, которые затрагивают индивидуумов в плане их прав и свобод. В этом нет ничего нового или удивительного. Суд ЕС десять лет назад разработал критерии, по которым можно вводить санкции против отдельных лиц. Сегодняшнее решение Суда связано с тем, что эти критерии оказались не выполненными.

Это показывает, что, с одной стороны, санкции необходимы, правильны и имеют смысл и что институты Европейского Союза также имеют политическое пространство для маневра в этом отношении, но при этом существуют и ограничения, предусмотренные правом.

"Доказательств поддержки войны было недостаточно"

- Не могли бы вы подробнее рассказать об этих критериях?

- Отправной точкой для правовой оценки санкций Судом является уважение права на защиту и на эффективную правовую защиту соответствующих лиц. Прибегая к санкциям, органы ЕС должны обоснованно доказать, что затронутые лица отвечают критериям для введения против них санкций. В данном случае речь идет о том, поддерживали ли оба бизнесмена финансово или политически агрессию Путина против Украины(…) В обеих сферах, по мнению суда,  доказательств было на данный момент недостаточно.

- Оспорить в суде санкции за последние два года пытались многие российские бизнесмены. Какими соображениями руководствуются европейские суды при оценке того, действительно тот или иной истец поддерживает войну? Можно ли, например, сказать, что поддержкой войны является уже уплата в российский бюджет значительных сумм в виде налогов?

- Простой уплаты налогов недостаточно. Тут нужна активная, целенаправленная финансовая поддержка войны. Или же активная политическая поддержка, например, призыв поддерживать Путина и его режим.

И тут встает вопрос о каждом отдельном случае: можно ли доказать, что это так? ЕС должен это доказать, только тогда можно вводить санкции. С другой стороны, будучи затронутым лицом, всегда можно сказать, что доказательств недостаточно, чтобы подтвердить активную поддержку войны. Речь идет о множестве доказательств: это и публичные высказывания, и публикации в прессе, порой конфиденциальные документы и многое другое.

- Получается, решение Суда ЕС по Фридману и Авену никак не повлияет на перспективы других подобных исков?

- Совершенно верно. То, что сделал Суд, фактически является продолжением его предыдущей практики. С политической точки зрения это всегда очень чувствительная материя и за ней особенно внимательно следят. Однако в юридическом плане в этом решении не было ничего революционного.

"У органов ЕС есть широкое пространство для маневра"

- И на политику индивидуальных санкций ЕС оно никак не повлияет?

- Суд ЕС постоянно подчеркивает, что возможность санкций есть, они предусмотрены и в Договоре о функционировании ЕС. Есть правовая основа, постановления Совета ЕС и так далее. Как говорят юристы, у органов ЕС есть широкое пространство для маневра. Довольно много можно делать по политическим причинам и с политическим обоснованием. Однако, когда дело касается физического лица и его индивидуальных свобод, нужно всегда хорошее обоснование. Оспаривать санкции в суде - индивидуальное право каждого. Иногда это делают с успехом, но, как правило, без.

-  Можно ли по политическим соображениям направить доходы от российских активов в ЕС на восстановление Украины?

- Это уже другая тема. Сейчас политическая дискуссия касается не частных активов отдельных олигархов, а активов российского государства и доходов от процентов. Я полагаю, что есть возможность забрать такую прибыль - так называемую Windfall-Profit (незапланированная прибыль, ставшая результатом изменения ситуации на рынке. - Ред.), поскольку речь идет о деньгах, которые возникли именно за счет того, что сами активы были заморожены. Но и тут есть границы, которые устанавливает правовое государство. Подождем и посмотрим, что именно предложит в этой связи Еврокомиссия.

- Сомнения отдельных стран ЕС связаны с опасениями, что ЕС перестанет быть привлекательным местом для ведения бизнеса?

- И это правильно. Внутри ЕС существует сдержанность в этом плане, и она тоже является проявлением принципов правового государства. Ведь стабильность финансовых рынков, с точки зрения обсуждаемой нами темы, зависит от стабильности правового государства, и поэтому не стоит слишком легко принимать решение браться за чье-то имущество, особенно когда это имущество государства, даже если речь идет об агрессоре.