Евгения Кара-Мурза - жена российского оппозиционера и журналиста Владимира Кара-Мурзы, осужденного в России на 25 лет строгого режима. В программе #вТРЕНДde Евгения рассказала, за что судья Сергей Подопригоров лично ненавидит ее супруга, как выглядит сочувствие российских тюремщиков и есть ли шанс обменять политзаключенного на кого-то, кто нужен Владимиру Путину.

DW: Что мы знаем сейчас о состоянии Владимира? Опишите нам, как он живет в тюрьме.

Евгения Кара-Мурза: Все новости от Владимира я получаю через адвоката. А с ним самим ни я, ни дети не имели возможности говорить уже больше года. Володя продолжает сидеть в московском СИЗО, ждет апелляции на приговор. Он сидит в самом охраняемом блоке вместе с насильниками и убийцами. Там у него три замка на двери, решетка на окне. Его сопровождают три-четыре охранника с собакой, он ходит в наручниках. Особо опасный муж у меня.

- В отношении Владимира, как и в отношении Ильи Яшина, корреспондента WSJ Эвана Гершковича и Алексея Навального, в СМИ идет разговор о том, что якобы Путин будет готов обменять их на каких-то российских шпионов. Что вы думаете о такой перспективе? Вы делаете что-то для этого?

- Одиозная Маргарита Симоньян опубликовала пост, мол "надо их обменять на кого-нибудь и избавиться уже от них, наконец". Пропагандисты работают по методичке, значит, где-то это обсуждается. Я считаю что, когда речь идет о жизни и смерти, любые инструменты должны быть использованы. Это (подобные обмены. - Ред.) делалось и в советские времена.

Я понимаю, если одного года в заключении было достаточно для того, чтобы симптомы его болезни вернулись, у Володи нет этих 25 лет заключения. Говорят, что Володя проявляет голый оптимизм, когда он считает, что у России может быть иное будущее, а не то, которое запланировал для нее Владимир Путин. На это я отвечаю, что голый оптимизм - этот режим. Когда они людям дают сроки в 25 лет, они реально думают, что через 25 лет они все еще будут здесь. И я буду продолжать делать все, что я могу, чтобы приблизить крах этого режима.

- На ваш взгляд, Запад достаточно делает для освобождения вашего мужа?

- Всегда можно делать что-то еще. Чтобы добиться принятия персональных санкций, нужно потратить много времени и сил, убеждать, объяснять, почему это важно и эффективно. Но западным демократическим странам пришло осознание того, что Путину очень долгое время все сходило с рук. Это чудовищно, что потребовалась агрессивная война в Украине, чтобы это осознание пришло. А еще менее 10 лет назад был очень популярным нарратив "Почему нас должны интересовать внутренние дела России, когда эти люди приносят деньги в нашу экономику". Это был преступный нарратив, который способствовал тому, что режим вырос в то, во что он вырос. Путин и его вертикаль власти - это продукт коллективного творчества. Да, большая доля ответственности лежит на российском народе, который что-то пропустил. Мы не углядели того, как эта ситуация развивается. Люди были заняты своим.

- Они и сейчас заняты своим. Большинству населения России безразлично, что происходит с Владимиром Кара-Мурзой и с другими политзаключенными.

- Во-первых, когда мы говорим о российском обществе, мы говорим о нездоровом обществе. Не потому, что мы какие-то генетически ущербные, а потому, что это - результат последовательной многолетней политики Владимира Путина. Единственное, что может построить человек, относившийся к КГБ - это ГУЛАГ. С возвращением советского гимна, с мемориальной доски Юрию Андропову, который ввел карательную психиатрию и широко ее использовал, Путин начал строить в нашей стране ГУЛАГ. Действовал очень последовательно. В 2003 году был закрыт последний массово доступный независимый телеканал в России. Это больше 20 лет пропаганды, которая очень действенна. Во-вторых, российское общество сейчас живет практически в тоталитарной системе, где уже идет глубокая идеологизация, каждая неделя в школах начинается с "уроков о важном". Там нет ни единого демократического инструмента, чтобы люди могли выразить свое мнение. В отсутствии свободы слова и собраний, свободы самовыражения, свободной прессы и свободных выборов, откуда мы знаем, почему россияне молчат? Какой процент молчит, потому что им все равно, а какой, потому что страшно?

- Представим себе, что Путин ушел, война окончена, освободили политзаключенных. Вы забудете то, как они молчали? Вы простили заранее?

- Тут не в прощении дело. Нет, не забудем, потому что это общество надо лечить. А для этого мы должны понимать, что сделать, чтобы люди снова осознали себя субъектами, а не серой массой. В этом обществе были разрушены все гражданские институты, все горизонтальные связи. Оно не ощущает себя субъектом в собственном государстве, не понимает, что это оно должно выбирать власть, которая должна его представлять. Да, с ним нужно работать, и работа будет колоссальной. И начаться она должна с осознания того, что происходило пока молчали. И эта работа над ошибками будет первым шагом.

- Скажите, видит ли Владимир какую-то негласную поддержку со стороны сотрудников ФСИН? Все всё понимают или как?

- Володя рассказывал, что какие-то мелочи бывают. Кто-то застегнет наручники спереди, а не сзади, например. Потому что сзади гораздо менее удобно из-за потери чувствительности в его левой руке. Если рука онемела, то становится тяжело и больно. И поэтому кто-то застегнет наручники спереди, кто-то скажет слова поддержки, кто-то кипятка принесет в неположенное время. Даже внутри системы есть большое число людей, которые все понимают и проявляют какую-то симпатию.

- Есть ли у него доступ к медицинской помощи?

- Володя жалуется на усиление симптомов полиневропатии. Впервые симптомы проявились после отравления 2015 года, когда у него была нарушена периферийная нервная система, отказали левая нога и левая рука. И все эти годы он занимался спортом, играл на гитаре, разрабатывал и руку, и ногу постоянно. Но одного года заключения и нескольких дней в карцере было достаточно для того, чтобы симптомы не только вернулись, но и распространились. Теперь уже обе стопы теряют чувствительность. Когда его вернули после карцера, его осмотрел главный невролог УФСИН по Москве. Она подтвердила диагноз полинейропатии. Этот диагноз находится в списке болезней, которые по российскому законодательству препятствуют содержанию человека за решеткой. Несмотря на это, судья Сергей Подопригоров, который сам находится под санкциями по делу Магнитского, дал понять адвокату, что Володя все равно будет отбывать срок в строгом режиме. Так что мы понимаем, каким будет результат апелляции.

- Ограничивают ли Владимира в общении с адвокатами? Что они могут сделать в такой ситуации?

- Адвокат Вадим Прохоров был вынужден покинуть Россию из-за того, что тот же судья Подопригоров пригрозил ему лишением адвокатского статуса и возбуждением уголовного дела. В Москве осталась героическая Мария Эйсмонт, которая представляет Володю и большое число людей в похожих уголовных делах. Мы понимаем, что в России правосудия больше не существует. Поэтому адвокаты в этих случаях - это мостик от заключенного к внешнему миру, к его друзьям и семье. Еще они документируют все нарушения. Такие хроники нам бесконечно важны. Очень хотелось бы увидеть всех этих людей, которые сейчас сажают россиян на 15 лет в тюрьму за плакат "Нет войне" или за пост в интернете, на скамье подсудимых. Чтобы у нас была возможность привлечь их к ответственности, нужна юридическая база. Мы должны доказать, что они действительно совершали эти преступления. Адвокаты все документируют, что позволит нам добиться правосудия.

- Нет ли ощущения, что между судьями путинского режима и вами стоит чудовищная стена? Будто они лишены человеческих чувств, иначе путинская система их бы сама не приняла?

- Cудья Подопригоров явно Володю ненавидит лично. А ненависть - это человеческое чувство. Он его ненавидит, потому что с 2010 года Володя всячески отважно боролся за введение акта Магнитского. Подопригоров оказался под этими санкциями за то, что он в 2008 году незаконно отправил Сергея Магнитского в СИЗО. Недавно The Insider опубликовал информацию, что Подопригоров воспользовался услугами дорогостоящей англо-австралийской юридической конторы, чтобы эти санкции с себя снять. Не получилось. Более того, я пытаюсь добиться, чтобы санкции против него были введены и на уровне Евросоюза, потому что этот человек продолжает отправлять людей незаконно под арест. Он прекрасно может наслаждаться каникулами на Лазурном берегу. По-моему, это нечестно.

- Почему Владимир остался в России даже после двух покушений?

- Володя - настоящий патриот своей страны. Он идентифицирует себя как российского политика. Он считает, что его долг разделить риски, которые стоят перед людьми, выходящими на улицу, распространяющими информацию, говорящими: "Нет этому режиму!". Я восхищаюсь своим мужем, его смелостью и принципиальностью. Я надеюсь, что у меня хватит сил продолжать бороться за него и за будущее наших детей. Как бы пафосно это ни звучало, наши дети - российские граждане. Мы хотим, чтобы они имели возможность приехать в эту страну и жить в ней столько, сколько им заблагорассудится, не ощущая опасности для своей жизни.

Смотрите также: