Британцы - гордая нация мореплавателей. Почему им больше нельзя по своему желанию и в свое удовольствие заниматься рыболовством в своих внутренних водах? У британцев - давние традиции в сфере коммерции. Как брюссельская директива может устанавливать, когда им заканчивать рабочий день? Британцы живут на острове. Почему континент указывает, кого им следует пускать к себе в рамках обеспечения свободы перемещения рабочей силы? Не в последнюю очередь сами же британцы и придумали парламент и правовое государство. Так почему они вообще должны обращать внимание на предписания куда менее легитимных институтов?

Это то общественное настроение, которому противостоит премьер-министр Дэвид Кэмерон, и которому он, однако, позволил распространиться. В программной речи по европейской политике, с которой Кэмерон вскоре хочет выступить, он должен дать британским гражданам ответы, способные их убедить. Пока же очень многие желают референдума, и если бы вопрос о членстве в ЕС был поставлен на голосование завтра, большинство высказалось бы против.

В этой сложной ситуации премьер-министр придерживается середины, которую, впрочем, трудно назвать золотой. Он хочет вернуть национальный суверенитет, вновь обратиться к старым договорам и начать с европейскими партнерами разговор о пересмотре полномочий. Кэмерон стремится к особому статусу Великобритании в ЕС, который выходит дальше расширения полученных до этого привилегий и, скорее, напоминает положение Норвегии или Швейцарии. Именно подобный - редуцированный - тип отношений с Евросоюзом будет вынесен на референдум (пока еще не ясно, в какой форме) в надежде, что британцы найдут его более подходящим, чем нынешнее полноценное членство в Евросоюзе.

С точки зрения многих стран ЕС, прежде всего Германии, потеря британского партнера означает ослабление Евросоюза. Без Лондона ЕС был бы менее либеральным в экономическом отношении, менее стратегическим во внешней политике и менее дееспособным в области оборонной политики: он был бы провинциальнее. Кэмерон это знает. Он с радостью воспринял информацию, что госпожа Меркель "не может представить себе" Евросоюз без Британии. И все-таки его шансы на успех не очевидны.

Однако еще более разрушительным, чем выход британцев из общего строя, стало бы, как считают во многих европейских столицах, своеобразное размягчение всего Евросоюза. Таковыми могли бы быть последствия, если британский пример станет образцом для подражания. Чехи и датчане давно уже лелеют мысль заполучить назад больше национального суверенитета. А недавно и Нидерланды - первыми в ЕС - объявили о симпатиях к британскому демаршу.