Сожаление как обязаловка мешает больше всего. Впрочем, сожаление о чем? Разве то, что произошло двадцать лет назад в пригороде Ростока, Лихтенхагене, - закрытая глава? Иные слова звучат так, словно речь идет об археологических раскопках. "Тут вьетнамцы побежали на верхний этаж". "Через этот балкон скинхеды пробрались в дом". Не хватает только раскопать черепки с изображением свастики и смахнуть с них пыль веков.

Каковы причины и каков истинный масштаб враждебных выступлений в немецком обществе? Почему ни одно совершенное в этой стране расистское нападение не привело к длительному сплочению нашего общества - будь то преступления в Мёльне, в Золингене, ростокском Лихтенхагене или разоблачение неонацистской группировки "Национал-социалистическое подполье"?

Дом объят пламенем, а во время погрома передвижная колбасная лавка потчует гостей этого "фестиваля" блюдами местной кухни. А трехдневная акция полицейских сводится к тому, что они отправляются в отпуск. Почему все так? Когда же все будет по-другому? Кто или что воспрепятствует тому, чтобы мы оставались таким вот обществом?

Четыре недели назад в Бремене четверо совершеннолетних пытались поджечь соседский дом, в котором живет немецко-турецкая семья из восьми человек. При этом они провозглашали нацистские лозунги. Во время проведенного обыска полиция не обнаружила никаких "доказательств правого экстремизма". Вероятно, она рассчитывала увидеть портреты Адольфа Гитлера в золоченых рамах? Поджигатели были освобождены. Полиция расценила инцидент как ссору между соседями. Ну, что же, лет этак через двадцать можно будет приступить к расследованию.

В первой половине нынешнего года правыми радикалами совершено 6121 преступление. Получается, в среднем - 34 в день. Судя по всему, нас это не волнует. Солидарность, стыд, гнев, противодействие, - все это предписать нельзя. С этим нужно жить.