Ведущий программы DW #вТРЕНДde Константин Эггерт встретился с Александром Васильевым в Литве, где историк моды в июле открыл выставку "Когда мама носила мини", посвященную западной моде 1960-х годов. Интервью было записано в старинной усадьбе, расположенной в литовском городе Вилкавишкис. В полной версии интервью DW смотрите на YouTube-канале. Онлайн-версия выходит в сокращении. 

DW: Александр, давайте представим, что вам позвонил лично Константин Эрнст и сказал, что возвращает "Модный приговор" с вами без всякой цензуры. Вы бы поехали в Москву на съемки?

Александр Васильев: А он никогда не звонил. У него есть секретари, которые звонили нашим секретарям. Такая субординация была - как в армии. Но даже если предположить, это же невозможно. Во-первых, невозможно поехать, а потом невозможно, чтобы без всякой цензуры. Я давно на этой земле живу, я знаю, что не бывает государственного канала без цензуры. Этого ни в одной стране не бывает: потому что государственные каналы должны излагать направление мысли государственных органов.

- Как вы излагали направления мысли государственных органов, когда работали на Первом канале?

- Вообще никак. Вы хотите меня подловить на слове? Не получится. Расскажу, у нас были, например, постоянные ограничения на цитирование разных стран. Если вы помните, на политической орбите Россия одно время сильно поругалась с Турцией, которая сбила военный самолет (в 2015 году ВВС Турции сбили истребитель РФ над сирийско-турецкой границей. - Ред.). А у нас в программе были вставки о том, что культура той или иной страны привнесла в мир моды. И нам сказали, что сейчас Турцию упоминать нельзя, так как мы внезапно с ними поругались. Потом нам говорили не употреблять слово "американский". Я спрашивал, а как про джинсы говорить? Мне говорили называть их "заморскими".

- Кто дает эти указания?

- Я думаю, что это политотдел Первого канала. Там пишут формуляры (с указанием запрещенных тем. - Ред.) и всем рассылают по внутреннему адресу электронной почты.

- Кто эти люди?

- Я фамилии не называю. Это представитель Кремля, который постоянно там сидит. Один раз он меня вызывал по поводу моего поста в соцсети Facebook после смерти Фиделя Кастро. Вызвал и говорит: "Вы понимаете, что вы тут вообще наделали?" А я ответил: "Но Facebook - это же вражеская сеть, вы же не должны ее читать. А вот все-таки прочли". Он был очень суров. Потом он сказал, что его жена меня очень любит и смотрит...

Вот вы спрашиваете, если бы он (Константин Эрнст. - Ред.) мне позвонил. Эрнст никогда мне не позвонит, потому что они же в прессе объявили, что возобновят "Модный приговор", но уже без Васильева. Потому что Васильев плох тем, что сделал антивоенное высказывание на литовском языке. Но я всегда говорил, что худой мир лучше доброй войны.

- Вячеслав Зайцев умер, Юдашкин ушел. Кто сегодня в России главный?

- Нет главного. Сегодня самая популярная дизайнер - Юлия Янина. Ее в России знают мало, она из города Саратов, живет на юге Франции. Многие уехали. В России об этом особенно не рассказывают, но она постоянно участвует в Неделе моды в Париже. Это единственная русская фамилия. На сегодня крупная величина - Татьяна Парфенова. Это крупнейший дизайнер Санкт-Петербурга. И это единственная на сегодняшний день художник-модельер, которая осталась в России. И, конечно, на сегодняшний день - патриах моды Татьяна Котегова, которая в свои 80 лет (15 августа 2025 года ей исполнится 84 года. - Ред.) создает уникальные модели. Я бы назвал вот эти три имени. Есть много и молодых имен, я за ними слежу.

- Как война в Украине изменила эстетические потребности россиян?

- Я вижу очень большой рост популярности фольклорного русского стиля. Это связано с волной националистических настроений, которые там очень бушуют сейчас. Появляются невесты в кокошниках и сарафанах, женихи в боярских костюмах, как на балу 1903 года в Зимнем дворце. Очень вырос интерес ко всяким вещам ручной работы, с вышивкой, к вологодскому кружеву, например. Это связано с ограничением массового импорта из Европы, хотя импорт из Китая и Турции, конечно, не прекращается.

- Вы упомянули знаменитый костюмированный бал 1903 года в Зимнем дворце, где все гости были одеты в костюмы эпохи Михаила Романова. Это был последний гигантский бал Российской империи, которой через 14 лет не стало. У вас нет ощущения, что нынешний пир во время чумы ведет к тому же?

- Живите всегда с мыслью, что нет ни вечной жизни, ни вечного государственного строя, ни вечных границ, ни вечной моды, ни вечного климата. Все когда-то кончится. Моя философия: если мы будем жить с неправильной мыслью "хоть бы поскорее все это кончилось", то мы пропускаем саму жизнь. Я знаю, что когда-то все закончится, я радуюсь каждому дню здесь и сейчас. [...] Сейчас в России появились люкс-сэконд-хэнды Chanel или Dior. В ЦУМе открыты целые секции поношенной одежды рублевских женщин, в закрытых комнатах продаются и новые коллекции. То есть в обход санкциям модные товары с западными логотипами массово доставляются в Россию за безумно высокие цены. И те люди, которые близки к военно-промышленному комплексу, сейчас в России самые богатые.

- Вы считаете, это они покупают?

- Я не считаю, а просто знаю. Я даже знаю некоторых персональных байеров в Париже, я с ними встречался. Те, кто был богат в России, стал еще богаче во время войны. А те, кто был беден, стал еще беднее. Вот такое расслоение, которое есть во всех странах.

- Но народ молчит?

- А что они могут сказать, когда не с чем сравнивать? Ведь мало людей путешествовало, у очень малого числа россиян есть загранпаспорта, мало кто говорит на иностранном языке. Около трети населения России имеет высшее образование, а, например, среди уехавших, - таких 80 процентов с высшим образованием.

- Что эти перемены будут значить для эстетики России?

- Смена вех. Родится новая эстетика. Мы, старое поколение, уйдем на дно, придут другие, которые ничего не будут знать или будут знать только свое и совсем по-другому. Потом придет следующее поколение. Оно в архивах нас откопает.

Войны обогащают часть населения, а другой части населения приносят разрушения, разруху, смерть, ранения, горе. Но ведь войны ведутся уже 5000 лет. Это не первая и не последняя война. Я совершенно против войн. Но я знаю, что мое "против" не соответствует мужскому настроению. Я считаю, что главной причиной всех войн и той, о которой мы говорим, и той, которая будет - это мужское либидо, желание показать соседу, что мощнее, лучше, умнее, сильнее, богаче, что угодно. Есть куча мужчин, которые хотят только одного. По-бе-ды: на футбольном поле или в перестрелке с безоружными животными в лесу. Я же считаю, что победа - это написание книг, организации нового курса, написание научной работы.

- Существует ли такое понятие Кремлевский портной?

- Конечно. Действующий президент любит марку Brioni, но Brioni же надо подогнать. Наверняка он не ездит в магазин, зная его размеры, ему привозят сразу и ему тут же надо подогнать длину рукава, брюк, наверняка какая-то особенная посадка. Я уверен, что есть еще какие-то внутренние карманы, которые нужны, может быть, для какого-то оружия, каких-то документов, я допускаю, для микрофонов. Поэтому я думаю, что все это делается.

- Кто из российской верхушки - мужчин или женщин, по-вашему, хорошо одет?

- Я дал себе зарок политиков не обсуждать, но лучше и элегантнее всех одевается, потому что она - клиентка Chanel, Валентина Матвиенко. 

- А есть ли такое, что Матвиенко и условная Алина Кабаева хвастаются тем, у кого Chanel или Dior?

- Не думаю. Они обе одеты с иголочки. Когда есть столько денег - одеты шикарно. Я думаю, что их соревнования касаются каратности камней. Я знаю, что эти дамы любят ходить в баню, потому что они многие крестьянского происхождения, и у них есть потребность вместе попариться. Однажды я летел в самолете с одной дамой, она мне рассказала, что возглавляет "комитет парящихся государственных женщин". Они вместе ходят в баню и, естественно, когда раздеваются, то показывают красивое белье, снимают свои крупные камни. Думаю, что там кратность хорошая. И 10, и 20, и 30 каратов. Иными словами, никто из них не пострадал с точки зрения финансирования собственного гардероба.

- А какая у вас есть мечта?

- Моя мечта - сохранить свое здоровье, я хочу дожить до того, чтобы увидеть, чем это все дело кончится. Хотя я понимаю, что на нас дело не кончается. Мир развивается, наступит новый век, новые люди, новре правление, новые государства, новые языки. Я хочу, чтобы был музей моды, чтобы люди занимались красотой, сохраняли историю своей нации. Потому что у каждой нации есть свой язык, свои традиции. И каждая нация должна заботиться о своем, а не руководить другими нациями, говорить, чем они должны заниматься. И, конечно, мода для меня - это мой стиль жизни. Поэтому я отдал столько времени на создание своей коллекции и горжусь ей. Да, Россия не захотела ее. Я предлагал шесть раз создать национальный музей моды. Можно я процитирую министра, не называя его имени? Мне сказали, что "мода в России - это куртизанка, а жена в России - это армия и флот".