Коррупция, связанная с торговлей наркотиками, - явление даже более опасное в Центральной Азии, нежели наркомания. Так считает Александр Зеличенко, директор центральноазиатского центра наркополитики в Бишкеке, тесно сотрудничающего со структурами стран Евросоюза, в том числе с Германским обществом по техническому сотрудничеству ГТЦ (Deutsche Gesellschaft für Technische Zusammenarbeit). В интервью Deutsche Welle он говорит о том, возможно ли предпринять эффективные меры против наркомафии.

Deutsche Welle: Господин Зеличенко, какие сюрпризы преподносит "северный маршрут", по которому афганские наркотики идут через республики Центральной Азии?

Александр Зеличенко: Считается, что по "северному маршруту" проходит до 35 процентов от общего числа афганских наркотиков. Несколько особняком стоит Туркмения. Там своя открытая граница с Афганистаном. Кроме того, в последнее время много информации о том, что наркотики идут не прямо в Туркмению, а поступают в Иран. Потом из Ирана, у которого очень активная схема экономического сотрудничества с Туркменией, - туда идет много грузов по железной дороге, наркотики среди этих грузов контрабандой поступают в Туркмению. Далее через ее территорию выходят на каспийские порты, а уже через Каспий идут в Казахстан, но, большей частью, на Кавказ. Сказать, какова доля Туркмении в "северном маршруте", очень сложно.

- Какова роль наркобаронов в политической жизни региона?

- Незримо наркотрафик присутствует во всех событиях - войнах, террористических актах, - хотя бы потому, что в нашем регионе наркоденьги являются главной подпиткой террористических организаций. Это либо "крышевание" транспортировки наркотиков, либо само производство наркотиков. В то же время я бы не стал преувеличивать роль так называемых наркобаронов. Этот термин мы, профессионалы, не любим. Мы говорим - наркодельцы.

Они все активнее и агрессивнее заявляют претензии на свою роль в политике. Они делегируют своих людей во властные структуры, в избираемые органы, в парламент. Подтверждение этому - череда громких убийств нескольких членов парламента в Киргизии. Киргизский политический олимп пытался это представить заказными политическими убийствами, но на поверку вышло, что это уголовщина. Но говорить, что за каждым бунтом или переворотом стоят именно наркодельцы, - в корне неверно.

Приведу пример: в 60-70-е годы прошлого века "балканский маршрут" был основным маршрутом поставки наркотиков в Западную Европу. Пик - это вторая половина 70-х годов. Тогда по нему шло до 80 процентов наркотрафика. А во второй половине 80-х, когда там началась война, и в 90-е годы, он был заморожен. И только когда военные действия закончились, он вновь активизировался. Меня интересовало, почему. Казалось бы, таможни нет, пограничников нет - тащи что хочешь, когда хочешь и сколько хочешь. Но исследования показали, что глубокий хаос наркодельцам не выгоден.

Домашний, управляемый минихаос - да, а серьезный беспорядок не нужен. Допустим, наркоделец "икс" потратил 100 миллионов долларов, взял несколько тонн хорошего героина и тащит его в Западную Европу. Вдруг на участке, который никем не контролируется, вылезает какой-нибудь полевой командир "игрек" с пятнадцатью братками, вооруженными Калашниковыми, уничтожают конвой, утаскивают груз в горы и все. "Икс" еще занимает 50 миллионов, устраивает карательную акцию, через какое-то время находит этого "игрека", ему отрезают уши. Но груз "иксу" уже не восстановить. У наркобаронов действуют налаженные каналы, и для того, чтобы ими пользоваться, война не нужна, вопреки расхожему мнению.

- Значит, наркотрафик не столь опасен для государственных устоев, как принято считать?

- Огромная опасность - это коррупция в госорганах, связанная с наркотиками. По степени вредных последствий она не уступает, а может быть превосходит наркопотребление как таковое. Героин, после того, как его начинают колоть, только через какое-то время дает негатив, а наркокоррупция уже сегодня подтачивает устои государства и может его обрушить, поскольку в условиях Центральной Азии в этой сфере крутятся баснословные средства, и противостоять им, взывать к разуму, к какому-то идеологическому стержню в сегодняшних условиях очень сложно. Здесь нужны новые технологии. На Западе действуют некоторые технологии, которые дают возможность противостоять наркокоррупции.

- Что конкретно имеется в виду?

- Мы предлагаем выработать закон о противодействии наркотизму. Наркотизм подразумевает и наркоманию, и наркотрафик, и наркокоррупцию, и лечение. Будет четко определена сфера деятельности каждой службы, задействованной в этом. Например, ГСНБ. Только у нее есть уникальные возможности работать на опережение, скажем, в Афганистане. Взаимодействие с тамошними спецслужбами, с ЦРУ, с MI6, с ФСБ. Караваны, которые идут там, отслеживать сразу на месте: как они формируются, проводить работу по их разобщению, чтобы не допустить перехода через границу.

Тем более, в Киргизии недавно этой службе подчинили погранвойска. МВД работает над внутренним наркотрафиком - это сбыт, перевозки внутри страны. И так далее. Надо определить роль таможни, министерства здравоохранения, образования - это профилактические программы в школах. Так, как это делается в западных странах, где, если хотите, вся жизнь социума проникнута антинаркотической пропагандой и профилактикой, начиная с детского сада.

- Если каждая из стран в отдельности не может справиться с этим явлением, то может ли в этом помочь некий центральный, объединенный орган, например, при ОДКБ?

- Надо принять законы, чтобы сотрудник, который идет в ведомство, связанное с пресечением наркотрафика (это, в первую очередь, таможня, погранслужба, подразделения ГКНБ, которые будут этим заниматься, служба по контролю за наркотиками), как в некоторых западных спецслужбах, давал подписку, что он допускает в отношении себя на период службы нарушение его гражданских прав. То есть служба внутренней безопасности может устроить провокацию, чтобы проверить его лояльность, предложить взятку, взять мочу на анализ на присутствие наркотиков и так далее.

И это не даст ему право обратиться в суд. Тогда получается схема: мы создаем специальное подразделение на уровне антитеррористического центра ОДКБ. Все государства-участники - Таджикистан, Киргизия, Узбекистан, Казахстан, Россия принимают соответствующие законы. Допустим, груз наркотиков всплывает где-нибудь в Екатеринбурге. Это подразделение службы внутренних расследований немедленно подключается к оперативно-следственной группе и выясняет, в какое время, на каком участке наркогруз перешел границу, кто в это время нес службу на этом участке. Да, всякое бывает, непрофессионально сработали, не обнаружили, хотя пытались обнаружить. Это возможно.

Но создается база данных на лиц, в отношении которых возникают вопросы - я умышленно избегаю слова "подозрения". Второй раз смотрим - опять эти же люди. В третий раз им можно будет предъявлять претензию без доказательств и на основании поправок к закону о спецслужбах, хотя бы просто уволить. Сегодня они чувствуют свою полную безнаказанность. Никто не берется доказать, что это именно через тебя прошла партия, а так они будут чувствовать какое-то подобие контроля. Дальше этот контроль можно развивать и сделать его достаточно действенным.

Беседовал Виталий Волков
Редактор: Наталья Позднякова