Круглосуточные обстрелы, нехватка пищи, воды, отсутствие коммуникаций и невозможность эвакуации - это повседневная жизнь людей, которые остаются в Чернигове. Из-за крайне затруднительной ситуации город может постичь судьба блокадного Мариуполя. Вот только, по мнению черниговцев, происходящее в их городе имеет меньшую огласку. Поэтому они просят не забывать о их положении и рассказывать миру, что делает российская армия с одним из старейших городов Украины.

DW приводит рассказы трех жителей Чернигова о том, как менялась ситуация и что происходит сейчас.

Елена*, эвакуировалась 5 марта

"До 24 февраля к войне я никак не готовилась, хотя понимала, что риск вторжения реальный. Только пыталась сэкономить средства, не совершала серьезных покупок. В целом Чернигов не верил в возможное нападение РФ. 24 февраля я была в Киеве с парнем, но решила ехать в Чернигов, потому что вся моя и его семья были там... Мне хотелось быть с ними... К тому же это моя родная земля, родина, мой город, который я обожаю всем сердцем. Я понимала, что еду навстречу российским танкам, в худшее место, навстречу огню. Почти всю дорогу я рыдала.

Когда по приезду вышла из машины, сразу услышала обстрелы. Дальше они становились только громче. Уже в первую ночь мы пошли в укрытие, потому что окна содрогались. Лишь пару часов в обед было тихо, а также ранним утром - тогда можно было подняться в квартиру.

Из-за того, что им (российским войскам. - Ред.) не удавалось зайти в город, они терроризировали весь Чернигов. Снаряды постоянно падали вблизи нашего дома. Дома я спала по 3-4 часа одетой. Впоследствии мы переехали в подвал, потому что находиться в квартире было невозможно. Дома я постоянно дрожала от напряжения, даже в те редкие моменты, когда было тихо. Лишь в укрытии у меня переставали трястись колени. Кроме того, там не было слышно обстрелов, и мы наконец могли спать.

С 1 марта российские войска подобрались очень близко к городу, обстрелы стали еще более интенсивными. Мы даже боялись выйти на улицу. Лишь однажды под обстрелами я ходила в магазин и аптеку. Воздушная тревога звучала почти постоянно. Питались запасами, которые были. Просыпались в 4 утра - тогда было относительно тихо, чтобы подняться и нагреть еду. Готовили то, что быстро - гречку, какую-то вермишель. Преимущественно насыпали с собой и ели уже в укрытии из-за воздушной тревоги. Однажды всей семьей за 20 минут варили суп и ели его из банок в подвале, потому что начался обстрел.

Последние дни нашего пребывания в городе ночевали в квартире, ведь ходили слухи, что российские диверсанты будут использовать гражданских в качестве прикрытия. К тому же накануне в нашем подвале появились два подозрительных парня, которые путались в своих рассказах и постоянно говорили по телефону. Это пугало. Из-за того, что мы с ними повздорили, было еще страшнее. Я спала с кухонным ножом в кармане и фонариком, чтобы светить, когда свет выключался. Укрытие не закрывалось, и я понимала, что меня никто не спасет, если войдут вооруженные диверсанты. В то же время появилась информация, что в Херсоне насилуют девушек и женщин.

В квартире тоже было очень тяжело. Российские истребители летали очень низко над жилыми кварталами, будто специально терроризировали население. Это было самое ужасное. Мы лежали с подушками на голове в коридоре, а гул был настолько громким, что мне казалось, будто этот истребитель летает над моей головой. Из-за того, что они летали над городом и сбрасывали снаряды хаотично, мы не могли быть уверены, что не станем целью. Просто молишься и думаешь - попадет или нет. Это чувство беспомощности ужасно. Военные заняты делами, а гражданские - как заложники ситуации, просто надеются выжить.

Паника уже не проходила. Нервы сдавали. Я не понимала, до какого момента будет возможность уехать. Наш дом расположен на окраине города, и я понимала, что если им (российским войскам. - Ред.) удастся хоть немного продвинуться, мы окажемся под огнем. Также я понимала, что следующим этапом будет отключение света, что собственно и произошло. К счастью, мой друг из территориальной обороны нашел нужные доводы для моей мамы и она согласилась уезжать.

5 марта сразу после комендантского часа мы отправились, несмотря на запрет местной власти уезжать из города и воздушную тревогу. Для меня опаснее было оставаться. Ты не знаешь, в какой момент снаряд попадет в твой дом, и эта неизвестность меня пугала. Я была на связи с волонтерами, которые знали более или менее безопасные пути выезда. На следующий день по тому маршруту выехать было уже невозможно.

После стольких дней в более или менее безопасном месте мама до сих пор словно слышит гул самолетов. Реагируем на каждый звук. Когда я впервые услышала здесь сирену, хотела спрятаться под кроватью. Сейчас уже более спокойно реагирую, но из-за ситуации в Чернигове и в целом в Украине нет покоя. В городе остаются наши родные, отказавшиеся эвакуироваться. Люди готовят на улице, в реках набирают воду, питьевая вода - на вес золота, ее очень экономят.

Брат с бабушкой заболели, потому что дома из-за отсутствия отопления очень холодно. Заряд телефонов экономят, включают их на несколько минут для связи с нами. Чувство отчужденности, информационной оторванности на них очень давит. Мы рассказываем им новости. Как появилась возможность подзаряжать телефоны от солнечной батареи, эмоционально им стало немного полегче. Я уговариваю их ехать, понимаю, что пока есть связь, могу их оттуда вытащить, что в конце концов Чернигов может стать вторым Мариуполе. Но не хотят, говорят, что люди Вторую мировую как-то пережили, потому и они это переживут".

Дмитрий*, волонтер

Черниговца Дмитрия вторжение России в Украину застало недалеко от города в селе, которое сразу стал площадкой боевых действий. После двух суток постоянного пребывания в погребе мужчине с семьей удалось эвакуироваться под огнем из Чернигова, где вместе с коллегами и друзьями детства он основал волонтерскую инициативу. Сейчас эта команда по запросам местных жителей помогает им продуктами и лекарствами, ведь даже в работающих магазинах - пустые полки.

"С каждым днем ​​в городе все труднее. Обстрелы очень частые, в Чернигове очень опасно. Они (российские войска. - Ред.) разрушили полгорода - спортивные сооружения, библиотеки, школы, исторические достопримечательности, гражданские дома. Они гасят-гасят-гасят постоянно. Авианалеты как по расписанию.

Гражданских в городе остается примерно 100 000 человек (до войны в Чернигове жило 285 000. - Ред.). Преимущественно это пенсионеры. Их видно на улицах, хотя ходить по городу опасно. Те, кто психологически привык к ситуации, могут выгуливать собак, читать книгу на улице, когда над головами летят бомбы. Есть и такие, кто вообще не выходит из укрытий. У многих обострились психические проблемы. Возможности помогать им психологически пока нет. Много прикованных к постели людей.

В городе нет света, отопления. Воды очень мало, поэтому люди собирают дождевую или сливают из батарей. Большие проблемы с едой и связью, ведь из-за отсутствия электроэнергии невозможно заряжать аккумуляторы. Фактически в Чернигове началась гуманитарная катастрофа, в волонтерских центрах почти нет пищи, город полностью в блокаде после того, как взорвали мосты (23 марта армия РФ разрушила автомобильный мост через Десну, который соединял город с Киевом, а на следующий день - пешеходный. - Ред.). Российские войска очевидно дают понять, что гуманитарная помощь не пройдет. Поэтому это только начало, и с каждым днем ​​будет все хуже.

Некоторые магазины в городе работают, но там пустые полки и высокие цены. Ситуация очень тяжелая. Если сначала к нам поступали заявки насчет молока, мяса, яиц, то сейчас люди просят хотя бы кусочек хлеба и стакан воды. Также много просьб поехать по конкретным адресам и проверить, живы ли родственники.

Моя команда скупает все, что только можно в магазинах, чтобы на складе было хоть что-то, потому что очень тяжело читать заявки и понимать ту беду, в которую попали наши люди. Очень много сообщений о том, что люди просто умирают от голода. Когда я читаю эти заявки, у меня накатываются слезы. Они готовы заплатить любые деньги за хлеб. Но деньги сейчас никакой роли не играют, ведь самого хлеба в городе нет. Я думаю, уже есть случаи голодной смерти.

К счастью, нам удалось договориться с предприятием, которое за большие деньги испекло для нас тысячу булок хлеба. Думаю, возможность систематически печь хлеб будет и дальше. Аптеки тоже некоторые работают, но с медикаментами полная беда. Например, L-тироксина, в котором нуждаются многие люди, в городе просто нет. Стараемся достать из-за границы и, к счастью, получается.

Также нам поступают заявки помочь выкопать могилу. Кладбище работает, цивилизованно похоронить людей можно. Масштабы жертв среди гражданских сложно оценить. Многие жители под завалами. Чернигову очень повезло с врачами. Несмотря на сложные условия, они упорно работают, проводят сложные операции. Многие, кто остается в городе, хотят эвакуироваться - ищут возможности, выходят на волонтеров. Но пока это невозможно - взорваны все мосты, город в полной блокаде".

Александр*, местный житель, который остается в Чернигове

"В половину пятого утра 24 февраля раздалась сирена, я услышал два громких взрыва и почувствовал толчки. Началась суета. Люди с детьми, животными и пожитками садились в автомобили и уезжали из города. Я написал своим родным: "Оставайтесь дома, началась война. Скоро приеду". Вещи первой необходимости у нас были сложены заранее, поэтому нужно было решать вопросы с отъездом. Машина для выезда была повреждена взрывной волной, ремонтировать ее в условиях войны трудно из-за небольшого количества работающих СТО, которые к тому же переполнены. В очередях за топливом стояли сотни автомобилей.

Первые дни войны в городе царила паника. Очереди за продуктами питания, бытовой химией, приборами первой необходимости, вроде фонариков, телефонов, павербенков. Город словно был одной сплошной очередью. Первые недели российская авиация пользовалась абсолютной безнаказанностью и потому будто зверела еще больше. В укрытии мы постоянно слышали, как над нами кружатся вражеские самолеты и сбрасывают бомбы. Ощущение полной беспомощности и фрустрации.

Каждое утро, выходя из укрытия, мы наблюдаем все новые и новые разрушения родного города. Местные службы критической инфраструктуры и днем, и ночью, и даже при обстреле пытаются спасти город от коллапса. Мы также по возможности убираем стекло выбитых взрывной волной окон.

По состоянию на 34-й день войны большая часть людей уехала из города. Никакого официального коридора для выезда из Чернигова не было. Все, кто бежал, делали это на собственный страх и риск. После разрушения моста не осталось возможности уехать. Это также разрушило наши планы эвакуироваться. На прошлой неделе нам удалось отремонтировать машину и найти бензин, но мы не успели уехать. В настоящее время все другие направления выезда окружены "ордой" (войсками РФ. - Ред.), и ситуация стала патовой. Гуманитарная помощь не доезжает, продуктов в немногочисленных магазинах и на продуктовых базах почти нет. Спасает консервы и запасы овощей в гаражах и подвалах.

Вода есть только в некоторых районах города в пунктах разлива, скважинах и колонках. Света нет в городе вообще, лишь генераторы, но они работают на топливе, которое в дефиците. Из более или менее постоянных коммунальных коммуникаций работает только газоснабжение, но не у всех. Люди во дворах готовят еду на кострах, выкопали туалеты.

Сирены в городе уже не работают недели две, наверное из-за отсутствия электроэнергии. До этого их постоянный вой просто не давал думать ни о чем другом, кроме страха - постоянного страха быть убитым бомбой или ракетой. Последние две недели окрестности города под постоянными обстрелами вражеской артиллерии. Метр за метром они уничтожают еще недавно процветающий город. Я не вспомню и дня, когда ничего не взорвалось в Чернигове.

Как стихла паника, психика вошла в режим выживания и постоянного стремления хоть чем-нибудь помочь. Из-за инвалидности я непригоден для военной службы, поэтому решил заниматься волонтерством и все это время развожу людям продукты первой необходимости, которые удается достать. Так в постоянных делах дни проходят быстро, это помогает держать голову холодной и не прогнуться ментально.

Война - это очень страшно. Фраза банальна, но тот, кто это не чувствовал, не осознает реально, насколько (страшно. - Ред.)".

*Все имена изменены из соображений безопасности

Смотрите также: