Живущий в Берлине российский режиссер Дарья Белова, ранее уже получавшая призы в Каннах, после начала полномасштабного вторжения России в Украину бросила недописанный сценарий и целый год занималась волонтерством. Впрочем, на этом Берлинале ей удалось вспомнить, что она - режиссер: на фестивале показали снятый Дарьей еще до войны короткометражный фильм. В конкурсе фестиваля он оказался единственным, снятым российскими режиссерами ("Клетка ищет птицу" Малики Мусаевой был показан в программе Encounters).

Корреспондент DW встретился с Дарьей Беловой спустя год после вторжения России в Украину в Берлине - на российском антивоенном митинге у Бранденбургских ворот. Разговор шел о кино, о волонтерстве "как о послушании" и о том, что делать российскому художнику во время войны.

DW: Мы с тобой говорим ровно спустя год после начала полномасштабного вторжения РФ в Украину. Скажи, как изменилась за этот год твоя жизнь?

Дарья Белова: Кардинально изменилась. Я ведь изначально из Санкт-Петербурга, но жила долгое время в Германии. А за несколько месяцев до войны я окончательно вернулась в Россию - хотела именно там снимать свой следующий полный метр. То есть я сидела в Петербурге, писала сценарий и готовилась к съемкам, а именно в этот момент начали происходить все эти события. Началась война, многие мои друзья - как и я - вышли на антивоенную демонстрацию, всех начали арестовывать. Мы выехали в марте из Петербурга, вернулись в Берлин, и тут стало понятно, что нужно помогать людям. Потому что стон стоит бесконечный, постоянные мольбы о помощи. С тех пор я весь год занимаюсь правозащитной деятельностью.

- Фильм, который ты хотела снимать в Петербурге, не был связан с политикой?

- Не напрямую. Это должен был быть фильм о том, как прошлое возвращается в настоящее. О призраках советского прошлого. То есть в чем-то он предсказал события, но думала я не об этом.

- Ты вернулась, потому что невозможно жить в стране, которая нападает на соседей?

- У меня было административное задержание, мы стали получать угрозы. Не могу рассказывать об этом подробнее.

- Многие, кто был связан с ФРГ, после вторжения России в Украину стали гораздо лучше относиться к Германии. Ведь и ты вернулась именно сюда.

- Да, я больше зауважала Германию. В Германии есть чуть больше понимания этой ситуации - немцы хорошо чувствуют, каково ощущать себя гражданином государства-агрессора, которое нападает на другую страну, при том, что ты с этим не согласен. И одновременно ты разделяешь эту ответственность, потому что ты - часть этой страны. Мне кажется, что в Германии к россиянам, которые не поддерживают путинский режим и войну, относятся с большим пониманием, чем во многих других странах. Не только люди, но и политические институции.

- Мы с тобой только что встретились на антивоенном митинге под бело-сине-белыми флагами. Ты считаешь, что выходцу из России тут быть - самое место?

- Важно быть на этих демонстрациях. Много говорится о том, что за границей не видно антивоенных выступлений россиян. Наверное, многие думают, что проводить демонстрации в России имело бы смысл, а тут - нет: это абсолютно безопасно, в этом нет ни риска, ни противостояния. Однако это все равно важно делать, чтобы европейцы видели, что есть много россиян, которые против. Да и самим россиянам важно видеть, что они не одиноки.

- Расскажи про ваш фильм на Берлинале - "Женщина в Макуэни". Он же снимался в Африке?

- Мы снимали его вместе с Валерией Алюскиной в Кении. В Кении существует такая стихийная инициатива GPAY Africa - они приглашают со всего света режиссеров, актеров, операторов, чтобы люди приезжали к ним и снимали кино в этой стране. Это такой обмен опытом, learning by doing. Мы приехали с Лерой независимо друг от друга, на месте встретились и стали снимать фильм. Надо сказать, что эта программа не дает никаких денег, вы сами оплачиваете билеты, но при этом уже в Кении вас возят на автобусах из города в город и организуют вам ночлег. Часто этот ночлег - бараки, но и это неплохо.

- А сколько вы там времени провели? Сколько снимали?

- Провели месяц. А снимали, может быть, недели три. Мы начали снимать сами, а потом встретили Александру Донкан из Московской школы нового кино, и она стала нашим оператором. Надо сказать, что это фильм не того типа, где все заранее готово. Тут ты днем снимаешь, а ночью пишешь сценарий.

- То есть это игровой фильм?

- Да! Это игровой фильм.

- А где же вы актеров нашли?

- Это непрофессиональные актеры - мы просто находили их на улицах и предлагали сниматься. Все это делалось бесплатно. Ведь смысл программы был не в том, что приезжают "белые" с большими деньгами. Смысл был в сотрудничестве. Нам сообщили, что в одном из мест, в которые мы приехали, есть женская тюрьма. Я решила, что было бы здорово в ней поснимать. Пару дней мы договаривались с директором тюрьмы, я ей рассказала про идею фильма, ей понравилось, и она разрешила съемки.

- А в чем идея фильма?

- Как связаться с человеком, которого ты любишь и который сидит в тюрьме? Есть приемные часы, но если ты их пропустил? Какие еще есть способы связи? Сюжет в том, что работник каменоломен приезжает из дальней деревни в тюрьму, чтобы увидеть свою жену, но пропускает часы приема. То есть задача встретиться с женой, а как ему это удается, я сказать не могу, потому что в этом и есть основной смысл фильма. И музыка Хильдур Гуднадоуттир.

- У вас музыка Хильдур Гуднадоуттир? Как так получилось? Это же знаменитый исландский композитор, обладательница "Оскара".

- Я нашла эту мелодию во время съемок, потом пыталась найти что-то похожее, но ничего не получалось. Эта композиция вросла в фильм. Потом с помощью нашего продюсера Кирилла Красовского удалось договориться с Хильдур.

- Ты сейчас на этом Берлинале, наверное, впервые за долгие месяцы вспомнила, что такое быть режиссером и давать интервью. Ты скучала по этому?

- Конечно, скучала по кино. Но что было делать? После начала войны я, как и многие, задавала вопрос - что теперь? Бежать на берлинский вокзал и снимать приезжающих украинских беженцев?

- Ты ездила на вокзал?

- Да, я ездила на вокзал, волонтерила. Но не снимала там. Было ощущение, что бежать что-то и снимать - в этом есть какая-то внутренняя неправда. Мне не хотелось снимать горе людей, потому что ты как бы выстраиваешь на этом горе свою собственную карьеру. После начала войны шок был настолько глубоким, что хотелось заниматься только помощью. Но сейчас на Берлинале я поняла, как соскучилась по кинопроцессу. Я тут увидела много хороших фильмов. В этом году отличная программа. И это вдохновляет. Я думаю, что для меня эта правозащитная деятельность была таким "послушанием на год".

- На Берлинале ты почувствовала, что тебе можно этот этап завершить и вернуться в кино?

- Я просто работала круглосуточно весь этот год - с утра до вечера и по выходным. При том, что это волонтерская деятельность. Сейчас я точно буду стараться балансировать и больше заниматься кино. Какое-то внутреннее разрешение от самой себя на это я получила.

Смотрите также: