В Twitter - еще до его блокировки в России - активно обсуждали, как убедить родителей не верить пропаганде и не поддерживать войну в Украине. Пользователи делились своим опытом, советовали использовать цитаты знаменитостей, приводить факты. Студенческий журнал Doxa 27 февраля выпустил справочник о том, как спорить с пропагандистскими мифами о войне, Роскомнадзор его за это заблокировал. DW собрала монологи молодых людей, которые ведут споры с родителями.

"Папа включил критическое мышление, а мама осталась фанатиком путинской политики"

Елена, 29 лет, живет в Москве, занимается развитием IT-технологий для НКО

Это полномасштабная война, я безусловно против этого. Первый день я была в абсолютном шоке и весь день ревела, читая новости. Мне стыдно и грустно, я чувствую свою ответственность за то, что болезнь нашей страны в виде президента начала отражаться не только на нас, но и на людях в других странах. Я всегда старалась изменить это, я не выбирала эту власть, я ходила на протесты.

Сейчас я тоже выходила на акции, я подписала все, что только могу подписать против войны, я обсуждаю с людьми, что они со своими компетенциями могут сделать, чтобы хоть как-то повлиять на ситуацию. Мы на днях с друзьями вышли к метро "Баррикадная" и раздавали там зеленые ленты, как символ мира, и это было даже страшнее, чем выходить на протест. Были разные реакции: один мужчина в возрасте подошел к нам со слезами на глазах и попросил ленту еще для своей жены, была женщина, тоже в возрасте, начала орать на всю улицу, что мы фашисты и что нас надо убивать.

Мои родители тоже живут в Москве, папе 59 лет, он инкассатор, маме 63 года и она пенсионерка, а до того была сценаристом детских программ. Когда началась вся эта история в Украине, мы стали с ними ссориться. Они верили всему, что говорят по телевизору. Утром 26 февраля я позвонила брату, он придерживается такого же мнения, как и я, и сказала: "Давай собирайся на дачу, нам всем нужно сесть и поговорить". Мы поговорили и здесь у нас победа 50 на 50.

Мы привели отца к осознанию того, что все это ужасно, у него включилось критическое мышление. Он и до того уже начинал понимать, что все не так, как рассказывают по телевизору, но это новое осознание было для него катастрофой, у него прямо был приступ, он задыхался, для него это абсолютное разрушение всех его мыслей о России и о том, каков народ. Теперь мы стали людьми, против которых когда-то боролся СССР в войне - именно это для него стало просто уничтожением всего мира внутри.

Мама же как только села на пенсию, включила телевизор и стала просто фанатиком путинской политики. Первым делом мы пытались призвать ее хотя бы изучить альтернативные источники, но она тотально ничего не слышит. Как только ей говоришь, что ее идеология может быть неправильной, в ее глазах просто ярость, она начинает агрессировать, как вот та тетка, которая называла нас фашистами. Когда появилась информация, что Кадыров направил свои войска в Украину, а это армия хладнокровных убийц, она чуть ли не хлопала в ладоши. Это ранит.

Очень хочется, чтобы близкие знали правду, чтобы они не были обмануты системой. Мы с мамой пока контактировать больше не можем, возможно, я поговорю с ней об этом позже, когда все последствия этого дойдут и до нее и когда у нее у самой начнет трескаться стекло в ее розовых очках. Но у нас хотя бы есть папа, который теперь с нами. Отец всегда не поддерживал, что я выхожу на протесты, но просто потому что он за меня боится. И для меня было поразительно, что он после всего нашего разговора он посмотрел на меня и сказал, что если я пойду на протест, то он выйдет вместе со мной. Будет хорошо, если таких, как мой отец, станет больше. Если граждане России не очухаются сейчас, то я тогда не знаю, что может отрезвить этих людей.

"Мама орет пропагандистcкими лозунгами, но нам обоим нравится Борис Немцов"

Антон, 24 года, дизайнер, живет в Подмосковье.

Я вырос в Морозовске в Ростовской области - это примерно 200 километров до Луганска, я с детства знал украинцев, у нас с ними все было хорошо. Утром 24 февраля, как началась война, я поехал снимать валюту, а потом собрал рюкзак на случай мобилизации, чтобы если что, сказать: "Ребята, я в лес". Мать сразу стала спрашивать, куда я собрался, начала говорить, что поддерживает войну с Украиной, что надо было ее еще в 2014 году захватить, что Путин молодец. Я просто опешил. Матери 52 года и она верит в разные странные вещи типа рун, карт Таро, ритуалов желаний, заговоров, а о политике она просто орет пропагандистскими лозунгами, какие только можно себе представить. Но я не ожидал, что в ее голове будет оправдано убийство людей в соседней стране. Мне важно ее убедить, что убийства не могут быть оправданы ничем.

Я считаю, что война - это неприемлемо, такого не должно быть. Я служил в армии и тогда начал понимать, что в стране происходит что-то не то: для докладов нам буквально говорили не фотографировать технику, которая сломана, офицеры сливали себе бензин. И когда я вернулся, я стал ходить на протестные митинги. Война - это производная этой системы, поэтому я пытаюсь убедить мать в том, что то, что происходит в России - это не нормально. На второй день, 25 февраля, мы стали обсуждать все без ссор и истерик, я выстраивал логическое цепочки, давал ей аргументы, предлагал ей почитать Оруэлла и Замятина, а на третий день мы уже спокойно общались. Я не думаю, что у меня получается ее переубедить, у нее в голове все смешано, но я все равно стараюсь. Мы с ней, например, сошлись на том, что нам обоим нравится Борис Немцов.

Мне важно выступать против войны. Вот меня пару дней назад задержали в центре Москвы, потому что я не послушался призыва "разойтись". Меня обыскали, побили по ногам, сказали: "Сейчас погеройствуешь тут", выпустили только утром. Был суд. Суд постановил штраф 20 тысяч, буду подавать на аппеляцию, мать интересовалась: "Поехать с тобой? Как дела?". Видимо, никаких споров не предвещается.

"Моя стратегия - говорить о своем неистовом отчаянии"

Жанна, 29 лет, психолог из Санкт-Петербурга

Я против войны, против того, чтобы погибали люди - этого не должно было случиться. Я очень злюсь, что правительство, не только наше, но и мировое, допустило такую ошибку, это очень крупный провал дипломатических отношений. Я подписывала петиции против войны, ходила на протесты, но минут на 40, это очень опасно, там прямо очень жестко окружал ОМОН, это было очень страшно. Еще в 2014 году я почти вообще не следила за новостями, но стала это делать, когда оказалось, что наш президент еще на один срок остается с нами. В этот момент я поняла, что не могу оставаться в стороне: я ходила на все голосования, чтобы показать, что мне нравится все, что угодно, только не вы, мистер президент, в прошлом году я ходила на митинги в поддержку Алексея Навального.

Я говорила с мамой 26 февраля, я помню, что мне хотелось получить ее поддержку, это был момент, когда российские банки решили отключить от SWIFT. Я позвонила и сказала: "Мама, мне так плохо, мне страшно", а она ответила: "Не драматизируй", и в этот момент у меня все оборвалось. Обычно мы с родителями не разговариваем про политику, им по 60 лет, я знаю, что они смотрят телевизор и верят в то, что там говорят. Я раньше пыталась им рассказать, что ситуация разнообразнее, чем им показывают, но они меня толком не слышали.

В этот раз я захотела сказать все честно, как я чувствую и вижу, хотя я уже с самого первого момента поняла, что не увижу такого же взгляда. Мама верит в то, что там нет жертв среди мирных жителей, она не думает, что идет война. А когда я сказала ей, что по факту у нас больше нет будущего, она ответила: "Ну вот был же Крым и ничего, нормально живем". В целом самое обидное - это то, что мама обесценивала мои чувства. Но, наверное, она имеет право на свою точку зрения, она делает это не потому, что она плохой человек, а потому что у нее нет других источников информации и она не открыта к тому, чтобы увидеть что-то другое. Ей сложно с чувствами, а когда ты видишь ситуацию настоящей, со всей болью, это сложно вместить в себя, мама это просто не может.

С папой я об Украине не разговаривала, он военный и вообще ничего не понимает про чувства, избегает разговоров, сливается. Мы еще до того с ним поругались: он обиделся на меня из-за того, что 23 февраля я поздравила его с праздником вечером, а не утром. А у меня к этому празднику в целом отвращение, но я позвонила папе, потому что знала, что для него это важно.

Сначала я очень злилась из-за того, что могут быть такие противоположные взгляды, думала: это не мои родители, они так не могут. А потом я поняла, что тогда я ничем не лучше, если я им с пеной у рта что-то пытаюсь доказать. Они замечательные люди, я их люблю, но их научили верить только одному источнику информации и не видеть своих чувств. Я думаю, что никогда не смогу их переубедить в формате "Сейчас я вам расскажу, как правильно", моя стратегия - говорить о том, как я себя чувствую: как мне больно, тяжело, какое у меня неистовое чувство отчаяния.

"Хочется, чтобы родители не оправдывали мясорубку"

Алена, 26 лет, экономист из Санкт-Петербурга.

То, что происходит, - это ужасно, отвратительно, нас ждет гуманитарная катастрофа. У меня был шок и оцепенение, я подписывала петиции, ходила на протесты, писала об этом в соцсетях, помогала задержанным. С мамой мы созваниваемся почти каждый день, с папой чуть реже. Маме 47 лет, у нее административная должность в больнице, а папе 56, он работает в РЖД. Они живут в Перми и еще в 2014 году скорее поддерживали российское правительство и воспроизводили то, что тогда транслировалось в телевизоре. Сейчас я очень боялась звонить им, потому что не знала, что они там скажут. Я очень надеялась, что хотя бы мама не поддержит войну, она на всех последних выборах уже голосовала против действующей власти. По поводу папы были беспокойства, у него есть все эти "ура патриотичные" настроения про армию. Но все прошло нормально, никто ни разу не поругался, ни одного слова поддержки войны я от них не услышала.

Как поменялось мнение: первая подвижка была, когда мы покупали сыр почти каждый день, а после 2014 года мы стали покупать его сильно реже и он стал невкусный, тогда я была в 11 классе и мне это очень сильно запомнилось. Параллельно папа в РЖД стали платить меньше, потому что вливали много денег в Крым. Я училась на экономическом факультете и говорила им: смотрите: мы пришли в Крым - мы резко стали жить хуже, на это ушли ваши деньги, оно того стоит? Я садилась и объясняла: вот, что нам снова запретили, вот к чему это приведет. Нам помогает то, что у нас очень хорошие отношения, родители всегда хотели понять. И тут очень хороший аргумент был для них всегда: вот вы трудились ради меня и моей сестры, а в итоге из-за того, что правительство, которое мы не выбирали, захотело кусок другой страны, качество нашей жизни летит в трубу.

Вроде бы сейчас родители понимают, что война - это плохо. Но я все равно боюсь, что все качнется в другую сторону. Сестра, ей скоро 19, она живет с родителями, показывала папе новость о российских контрактниках, которые якобы отказались ехать на Украину и папа, который до этого говорил, что все это вообще неправильно и так быть не должно, отвечает: люди, которые нарушили присягу - дезертиры и вообще отвратительные. Когда эта логика ломается, мне до сих пор непонятно, но у папы сохранились представления из армии, когда он еще служил, и он считает, что приказ есть приказ. Я планирую об этом с ним поговорить, потому что хочется, чтобы родители понимали, что происходит.

Я допускаю, что у разных поколений могут быть разные взгляды на какие-то вещи, но не на те, которые происходят сейчас. Я рада, что мои родители вроде бы разделяют мое мнение о войне, я не очень представляю, как можно думать иначе и быть при этом хорошим, добрым, адекватным человеком. Мне все время кажется: ну ладно, эти люди оправдывают мясорубку, а что они тогда еще могут оправдать? Как с ними можно жить и иметь дело, если они считают, что это нормально? Хочется, чтобы родители не были такими людьми. И мы, дети, могли бы им в этом помочь: например, сориентировать их в потоке информации. Если мы можем это сделать и если есть точка соприкосновения с родителями есть, ей надо пользоваться.

* Имена героев изменены.

Смотрите также: